Безжалостное обольщение - Джейн Фэйзер

— И как долго ты будешь отсутствовать? — голос ее звучал по-прежнему безразлично, она закрыла глаза от солнца и, расслабившись, откинулась на поперечной банке.

— Не могу сказать, — признался Доминик. — Два месяца, три. Это зависит от множества причин, от меня не зависящих.

"Придется снова сослаться на урсулинок, — решила Женевьева. Но на этот раз я надолго отправлюсь в монастырскую школу». Именно там она в основном и обучалась. Теперь, когда Элиза замужем, никто не станет отпускать по поводу ее тяги к знаниям иронических замечаний. Николас — в Новом Орлеане с Латуром, а Элен занята тем, что наносит традиционные летние визиты соседям. Склонность Женевьевы к академическим занятиям если и не встречала бурного одобрения, но и не пресекалась, так что девушка вполне могла сказать, что, спасаясь от скуки и зноя, хочет провести в школе неопределенное время. Всем было хорошо известно, что мать Тереза охотно примет Женевьеву, когда бы та ни пожелала и на любой срок.

— По крайней мере в море ты избавишься от этой нестерпимой жары, — сказала она, тщательно изображая сожаление. — А я здесь расплавлюсь и умру от тоски.

В ее голосе нельзя было различить и намека на протест, даже завидовала она как-то смиренно. Доминик поднял весла на борт, пустив шлюпку в дрейф, взял Женевьеву за руки и притянул к себе.

— Я буду скучать по тебе, фея!

Стоя на коленях, она подняла голову и улыбнулась — Давай не будем говорить о грустном. У нас есть еще несколько дней.

"Удивительно, как Женевьева повзрослела», — подумал Доминик, склоняясь и, словно пчела, высасывающая нектар из цветка, проникая языком в соцветие ее сладких губ. Он ощущал мягкость ее груди, прижатой к его коленям, и чувствовал обещание, таившееся в ее расслабленном разгоряченном на солнце теле. «Где-то живет удачливый креольский джентльмен, еще не подозревающий о том, какое счастье его ожидает», — с грустью подумал капер Делакруа.

Боцман обернулся на призывный свист. Невзрачный парень в бриджах, явно великоватых ему и удерживаемых лишь широким ремнем, и куртке, висевшей балахоном, нетерпеливо подпрыгивал, стараясь держаться в тени одной из низких мастерских на верфи Латура.

— Месье, могу я наняться на ваш корабль? — опасливо оглядываясь, прошептал мальчишка. — Я всю жизнь провел возле кораблей.

— А чего ты боишься, малец? — боцман осмотрел двор, но не увидел ничего такого, чем можно было бы объяснить страх парня.

— Если отец услышит, то запрет меня. Он не хочет, чтобы я стал матросом, но мне очень нужно, месье. — На чумазом лице мальчишки светились огромные умоляющие золотистые глазищи. — Я хочу в море… всегда хотел, но отец считает, что я должен зарабатывать себе на жизнь здесь. Пожалуйста, месье, возьмите меня.

Боцман задумался. Он хорошо знал, что такое зов моря, его испытывает каждый хороший матрос, и все хорошие матросы попадают на корабль в возрасте этого парнишки, оставляя семью и землю ради свободы и риска, которые дарят ветра и волны. Если этот мальчишка действительно болен морем, стоит его натаскать — и он будет много лет служить верой и правдой, станет отличным моряком.

— Ладно, приходи на пристань вместе с остальными во вторник вечером, — сказал боцман. — Сядешь на шлюп, который доставит вас всех на «Танцовщицу». И прихвати вещи.

— Вы не пожалеете, что взяли меня, месье. — Желтые глаза парнишки радостно засияли.

— Главное, чтобы ты не пожалел, — коротко кивнув, ответил боцман. — На корабле Делакруа нет места легкомыслию и неповиновению. Но если ты окажешься сообразительным, будешь делать, что велят, и быстро поворачиваться, тогда все в порядке.

Н боцман, насвистывая, зашагал прочь, а Женевьева (тот самый мальчишка) прокралась в тени деревьев к зарослям кустарника, сняла там чужую одежду и переоделась в свое платье, после чего с невинным видом вернулась домой.

Элен в платье из набивной тафты удобно расположилась в гамаке, подвешенном на изящной террасе со стаканом лимонада в руке и книгой, покоящейся на коленях. В книгу мачеха, однако, не смотрела, ее взгляд был устремлен куда-то вдаль. Она скучала по Элизе. Как бы ни любила она Женевьеву, та не могла заменить свою старшую сестру, с которой у Элен было столько общих интересов, касающихся домашних дел и светской жизни. Женевьеве было почти безразлично что надеть, она отлынивала от визитов и совершенно не интересовалась сплетнями. Если бы не обязанность мачехи присматривать за Женевьевой в Трианоне, Элен могла бы еще погостить у Элизы в Виллафранка. И Виктор не возражал бы, поскольку дела требовали сейчас его присутствия в Новом Орлеане.

— Добрый день, Элен! — веселый голос той, о ком она только что размышляла, вывел мачеху из задумчивости.

Женевьева стояла на широкой зеленой лужайке, которую по утрам и вечерам поливала из жестяных коробок целая армия мальчишек и девчонок.

— Напрасно ты гуляешь в такую жару, дорогая, — вяло пожурила ее Элен. — Вспотеешь.

— Боюсь, уже поздно предупреждать. — Рассмеявшись, Женевьева взбежала на террасу. — По такой жаре достаточно сделать три шага, чтобы превратиться в мокрую мышь. — Она промокнула лоб кружевным платочком, рухнула в глубокое кресло-качалку и потянулась за лимонадом. — Элен, я хочу на несколько недель отправиться в монастырскую школу. Вы не очень расстроитесь, если я оставлю вас в одиночестве?

Неожиданная просьба настолько отвечала желанию самой Элен — ведь именно об этом она только что думала, — что милая добрая Элен даже почувствовала себя немного виноватой. Словно Женевьева прочитала мысли мачехи о том, как ей хотелось отправить падчерицу куда-нибудь из Трианона.

— Ну в общем, нет, дорогая, если ты, конечно, сама этого хочешь, — ответила она. — Но нужно спросить разрешения у папа.

Женевьева состроила откровенно пренебрежительную гримасу и с огорчением воскликнула:

— Я хочу уехать уже во вторник утром, а даже если послать записку сегодня, ответ едва ли успеет прийти.

— Однако ты не можешь ехать без его разрешения, — тихо, но уверенно возразила Элен.

— Хорошо, я напишу записку сейчас же. — Женевьева встала так решительно, что Элен даже растерялась. — Если до вторника ответа не будет, я все равно уеду. А коли папа не позволит, вы просто пошлете за мной, и я сразу вернусь. — Младшая Латур беспечно улыбнулась и с легким сердцем побежала в прохладу просторного дома с высокими потолками.

Вероятность отрицательной реакции Виктора была столь ничтожна, что Женевьева без смущения заключила с Элен эту сделку. А если обман и всплывет наружу, это уже не будет иметь никакого значения. Не пустят ее в лоно семьи после путешествия с пиратом — тем лучше. Что бы ни говорил Доминик, Женевьева-то знала, что теперь она не та женщина, которая могла бы смириться с предначертанными ей условностями. Прежде, как это ни противно, она вынуждена была терпеть, поскольку не знала, что есть иной выбор.

Но теперь все коренным образом переменилось, что бы ни сказал по этому поводу Доминик.