Аптекарь, его сестра и ее любовник - Сандра Браун

Повернувшись к витрине, он увидел Уэса Хеймера и Мэри-Ли Ритт, подходивших к аптеке с разных сторон. Она сошлись прямо у входа. Уэс распахнул перед ней дверь и быстро вошел за нею следом. Они остановились у двери принялись отряхивать снег с одежды и топать ногами чтобы стряхнуть снег.

Уэс снял шляпу и перчатки. Мэри-Ли стянула с головы вязаную шапочку, и он засмеялся, увидев, как ее наэлектризованные волосы встали копной. Кончик носа у нее покраснел на морозе, но Датч был поражен тем, какой хорошенькой и оживленной она выглядит этим утром.

Уильям окликнул ее, и она поспешно прошла к нему за прилавок. Уэс бросил взгляд на кабинку, где Датч сидел с агентами ФБР. Судя по всему, компания его не удивила. Должно быть, это Ритт, добровольно взявший на себя роль человека, которому до всего есть дело, позвонил Уэсу и доложил о встрече.

Прошлой ночью они с Уэсом обменялись парой откровенных слов и расстались в ссоре. Когда он отпустил то свое последнее замечание об Уэсе и женщинах, Уэс распахнул пассажирскую дверцу «Бронко» и вышел.

— Не зли меня, Датч, ты не можешь так рисковать. Я твой единственный друг и союзник, других у тебя не осталось. — Он захлопнул дверцу, и его поглотил снежный вихрь.

Теперь они поздоровались кратким кивком, потом Датч вновь перевел взгляд на Уайза и Бегли.

— Вчера вечером я говорил с мистером и миссис Ганн, — продолжал он, умолчав о том, что родители Миллисент сами пришли к нему. Он был рад, что может доложить хотя бы об этом. Так он мог предстать перед ними активным следователем, владеющим обстановкой. — Я поставил их в известность о ходе расследования. Мы опрашиваем людей, видевших Миллисент в день ее исчезновения: сначала в школе, потом по месту работы. Мы составили целый список, но не успели опросить всех до начала бури. У меня мало людей, силы ограничены. Я работаю на нищенском бюджете.

Датч почувствовал, что его доводы начинают походить на жалобы. Он умолк и отпил еще глоток кофе. Бросив взгляд на стойку бара, он увидел, что Хокинс сидит, ссутулившись, и держит чашку кофе обеими руками, словно боясь ее выронить. Уэс держал речь перед Уильямом и Мэри-Ли. Говорил он тихо, но они ловили каждое его слово.

«И что, черт побери, такого захватывающего он может сказать?» — раздраженно подумал Датч.

Вернувшись к делу, он обратился к Уайзу:

— Вы узнали что-нибудь из дневника Миллисент? «Пусть тоже попотеют», — решил он, не ему же одному отдуваться. Они тоже работают над этим делом. И они тоже не смогли его раскрыть, несмотря на все свои ресурсы и возможности.

— Кое-что из записей привлекло мое внимание, — ответил Уайз. Он добавил в кофе еще один пакетик подсластителя и рассеянно помешал его ложечкой. — Но, скорее всего, они не имеют отношения к похищению.

— Не имеют отношения? — возмутился Датч. — Если бы они не имели отношения, вас бы здесь не было. А уж старшего спецагента Бегли тем более. Что же вас так заинтересовало?

Уайз бросил взгляд на Бегли. Бегли продолжал молча сверлить Датча «яйцерезкой» — своим фирменным взглядом. Уайз снова откашлялся и посмотрел на Датча сквозь толстые линзы очков.

— Вам знаком человек по имени Бен Тирни?

* * *

Тирни проснулся словно от толчка.

Секунду назад он был погружен в глубокий сон без сновидений и вдруг оказался бодрствующим и настороженным. Его как будто огрели хлыстом.

Он резко откинул одеяла и попытался сесть. Его захлестнула волна боли, и он ахнул. Слезы сами собой навернулись на глаза. Голова закружилась. Тирни замер, делая легкие, неглубокие вздохи, пока боль не стала терпимой. Когда головокружение прошло, он осторожно спустил ноги на пол и сел.

Лилли уже встала. Наверное, она ушла в ванную.

Хотя в комнате было темно, Тирни знал, что уже рассвело. Он попытался включить лампу на тумбочке, и она зажглась.

Значит, в доме все еще есть электричество. Но в комнате было так холодно, что его пробрала дрожь. Видимо пропан кончился где-то среди ночи. Прежде всего надо разжечь огонь.

При обычных обстоятельствах он начал бы действовать медленно, но этим утром даже попытка сесть показалась невыполнимой задачей. Мышцы болели, суставы одеревенели оттого, что всю ночь пришлось проспать в одной на Тесном диване. Даже дышать было больно: ребра ныли при каждом вздохе.

Задрав куртку и свитер, Тирни осмотрел свое туловище. Весь левый бок был цвета баклажана. Он с опаской ощупал ребра. Вроде бы ни одно не сломано, но присягать в этом он не стал бы. Впрочем, будь у него сломано ребро, вряд ли ему было бы намного больнее. К счастью, внутренних кровотечений у него не было, иначе за ночь он уже истек бы кровью.

Рана на голове оставила следы крови на наволочке, но их было немного: так, несколько пятен. И не было больше стреляющих болей в голове, просто тупое гудение, то и дело сопровождаемое тошнотой, с которой он мог совладать. Главное — не делать резких движений.

К счастью, его не тошнило, как вчера вечером. По правде говоря, он чувствовал голод, и это был, безусловно, положительный знак. При мысли о кофе у него слюнки потекли. Он решил выделить из их запаса питьевой воды по чашке для них обоих.

Тирни бросил взгляд на закрытую дверь спальни. Что-то Лилли долго там возится, а ведь в ванной еще холоднее, чем здесь. Что ее там так задержало? Деликатный вопрос. Такой вопрос не задашь женщине.

Все-таки это было черт знает что — остаться с ней наедине в этом домике. Это было черт знает что.

Осторожно поднявшись с дивана, Тирни прохромал к окну.

Ветер так и не улегся, хотя задувал уже не так сильно, как вчера вечером. И это было единственное улучшение.

Шел снег — такой густой, что у вертикальных плоскостей уже стало наметать сугробы. На земле лежал покров по колено глубиной. В этот день им явно не суждено спуститься с горы. Ему с большим трудом дались ходки в сарай, но хорошо, что он заставил себя туда сходить. Им понадобятся дрова.

Он отпустил занавеску, прошел к двери в спальню и тихонько постучал.

— Лилли?

Он приложил ухо к филенке двери, но не услышал ни движения, ни звука. Что-то не так.

Он это не просто чувствовал, он это знал. Знал так же точно, как и то, что у него замерзли ноги, а голова опять остро заболела, наверное, от поднимающегося давления. Тирни снова постучал в дверь, на этот раз громче.

— Лилли?

Он толкнул дверь и заглянул внутрь. Ее не было в спальне. Дверь ванной была закрыта. Он стремительно подошел к ней и стукнул с такой силой, что заболели костяшки пальцев.

— Лилли?

Не услышав ответа, он распахнул дверь. Ванная была пуста.

Он в тревоге повернулся и замер на месте, увидев ее в углу за дверью спальни. Там она и пряталась, когда он вошел.