Непокоренная Березина - Александр Иванович Одинцов

и лесом, где проходит шоссе, примерно километр. Но странно: по всему шоссе почти беспрерывно взлетают осветительные ракеты, а близ Погоста, на безлесной местности, ни одной! Что бы все это значило? Хотят показать, что в местечке войск нет? Но из домов доносились звуки аккордеонов, губных гармошек, хмельные голоса… Видать, пленный ефрейтор говорил правду: господа офицеры бодрствуют всю ночь. Им не до сна сейчас.

Командир подозвал разведчиков и приказал:

— Группе выдвинуться к шоссе, в район моста через реку Клевица, и уточнить, есть ли огневые точки между местечком и опушкой леса, где мы находимся. Особенно внимательно наблюдать на этом участке за шоссейной дорогой.

Разведчики бесшумно растворились в темноте. Пошел дождь, зачастил нудно, настырно. Капли его шелестели по плащ-палатке. Крепко пахло полынью, осокорем, лебедой. Унылый запах. Совсем не тот, который сопутствует доброй крестьянской осени.

Вернулись разведчики.

— Товарищ командир! На опушке леса и шоссе, там, где вы указали, ни танков, ни пушек нет. Мы были на окраине Погоста. Фашистов, правда, полно. Пируют.

Командир удовлетворенно подумал: «Вот тут мы и будем прорываться. Это и есть та самая будка, где дремлет беспечный гитлеровский пес! Он уверен, что мы на его голос не пойдем — побоимся. Да и погода, мол, дрянь. А если и пойдем, то он успеет подтянуть по шоссе танки и бронемашины. А нам надо так, чтобы он не успел!»

Огнивцев вызвал Алексеева.

— Будем переходить шоссе по безлесной местности рядом с местечком Погост, у моста через Клевицу. Затем резко повернем на юго-восток. В течение ночи прошагаем десяток километров и углубимся в Усакинские леса. Шоссе проскочим в колонне по четыре, как тогда, у озера Щучье, на Валдае. Справа и слева по шоссе выставим регулировщиков в немецкой форме, с красными фонарями — пусть думают, что пропускают своих… Переодеть в немецкую форму наших переводчиков.

И вот десантники и партизаны уже идут в колонне. Тихо, без шума. Шаг приглушен и осторожен… В голове колонны за боевым охранением — командир с начальником штаба и Семеном Ероцким. Они уверены в своем решении, в надежности избранного маршрута. Случалось такое не в первый раз. Только не было бы фашистских машин на шоссе и слишком экспансивных офицеров — провожатых…

— Быстрее, быстрее, ребята. Шире шаг!

Придорожный бурьян кончился. На пути — канава, залитая водой.

— Не прыгать. Вброд! Бесшумно. Здесь не глубоко!

Осталась позади канава. Ни один котелок не звякнул, не лязгнула винтовка или автомат. Огнивцев сам перед маршем проверил у каждого приторочку солдатской амуниции.

Под сапогами асфальт. Точнее, под носками сапог. В ночи земля гулка… Крадучись, перемахнули шоссе. Ступили на тихий луг, поросший кустарником.

— Все перешли? Никто не отстал?

— Все. Никто.

— Значит, ищи теперь ветра в поле!

Вышли на заросшую лесную дорогу. Поджидавшие колонну разведчики доложили:

— Путь в Усакинские леса свободен!

Как покажут спустя несколько дней захваченные партизанами пленные, командир пехотной дивизии генерал Дрекслер проснулся в то утро, несмотря на моросящий осенний дождь, в приподнятом настроении. Сегодня с утра части вверенной ему дивизии заняли позиции на линии шоссе Минск — Могилев. Они готовы уничтожить лесные банды, которые вот-вот будут прижаты к шоссе войсками, наступающими с севера. Черт побери, все-таки удачно складывается его судьба в России! Не успел доехать до фронта, а уже первый серьезный успех. За карательные действия в лесах восточнее Минска сам гауляйтер Белоруссии выразил ему благодарность и обещал доложить фюреру об успехах дивизии. В свою очередь, представитель штаба группы армий «Центр» клятвенно заверил его, что по возвращении в штаб он непременно доложит командующему о личной доблести офицеров дивизии и ее командира. Теперь же, с полным уничтожением крупной партизанской группировки, о нем, генерале Дрекслере, наверняка узнает сам фюрер!

Наскоро размявшись и умывшись, генерал выпил за будущие победы бокал французского шампанского и приказал начальнику штаба доложить обстановку.

Полковник докладывал, застыв навытяжку у стола, на котором лежала топографическая карта.

— Полки, занимающие позиции вдоль шоссе, готовы к полному уничтожению лесных банд, отступающих с севера, герр генерал.

— Где обнаружены передовые группы партизан?

— Пока нигде, герр генерал.

— Кого же собираются уничтожать наши полки, господин полковник, если перед ними никого нет?

— Но они вот-вот будут, герр генерал. Потому что общая операция развивается успешно и им просто некуда деваться. Я поддерживаю постоянную связь со штабами наступающих частей. Их сведения благоприятны. Наступающие с севера углубились в лесные массивы на восемнадцать — двадцать километров южнее шоссе Минск — Орша и заняли населенные пункты Узнаж, Ухвала, Шепелевичи. Кольцо окружения сужается с запада на восток.

— Где мой резерв?

— Ваш резерв в составе двух пехотных батальонов на машинах, с танками, артиллерией и подразделением служебных собак расположен в центре обороны — деревне Василевщина, в ожидании появления противника на любом направлении.

— Противника не ждут! Его ищут. Мне нужны пленные, трупы, трофеи. Вы понимаете, полковник?

— Понимаю, герр генерал.

— Сомневаюсь, господин полковник. Я создал сильный резерв не случайно. Он должен сам, не ожидая подхода бандитов, идти в глубину созданной ловушки, навстречу им. Иными словами, действовать активно. Нам нужны главари десантных отрядов и партизан, а не солдаты и младшие командиры. Доставьте мне хоть одного из них, и я клянусь, полковник, в тот же миг сниму с себя пожалованный мне фюрером Железный крест и лично украшу им ваш мундир. Вы меня понимаете, господин полковник?

Генерал нервничал, предчувствуя недоброе.

В дом вошел начальник разведки дивизии. С его офицерского плаща и голенищ хромовых сапог тонкими струйками стекала рыжая вода. Было похоже, что он валялся где-то в болотных канавах.

— Господин генерал! — вскинув руку, стал докладывать он. — Разведка обнаружила следы перехода через шоссе большой группы бандитов.

— Где?! — вскочил, как ошпаренный, Дрекслер.

— В одном километре восточнее Погоста.

— Не может быть, капитан! — воскликнул побелевший полковник. — Вы ошиблись?

— Господин полковник! Ваш начальник разведки никогда не ошибается. Я сам лично проверил следы на траве и канавах севернее и южнее дороги. Вот… промок с головы до ног.

— Машину мне! Машину! — закричал генерал, размахивая кулаками. Лицо его апоплексически налилось кровью.

Два «опеля» и крытый брезентом полевой легковик подкатили к залитой рыжей водой придорожной канаве. Ее края в нескольких местах были свежеобвалены. На асфальте валялись куски грязи, отвалившиеся от сапог. Да, тут прошли люди. Много людей. Но полковник, желая как-то сгладить назревающий скандал и хотя бы чем-то успокоить генерала, сказал:

— Но возможно, грязь на асфальте оставили животные… Домашние или дикие…

— Конечно, конечно, — закивал головой генерал и саркастически добавил: — Обутые в армейские сапоги. Вот их явные отпечатки!

Вдруг он осекся. Лицо его просветлело.