Отель «Дача» - Аньес Мартен-Люган

– Ну вот, все на месте, а теперь давайте быстро-быстро, – поторопил нас Шарли. – У меня и другие дела есть!

Обязанность увековечить этот особенный сезон взяла на себя певица музыкальной группы. Она попросила нас встать потеснее, чтобы все вошли в кадр. Я встала вплотную к Василию, и по моему телу пробежала такая же дрожь, как накануне, когда он стер слезу с моей щеки.

– Все в порядке? – прошептал он мне на ухо.

Я посмотрела на него, и время остановилось.

– Василий! Эрмина! Соберемся на пару секунд!

Не пытаясь скрыть смущение и волнение, мы обменялись улыбками и повернулись к объективу. Как только снимок был сделан, Шарли свистнул, снова бросая в бой свои войска: сегодня они будут на кухне вчетвером, чтобы справиться с готовкой на такое количество гостей. Вся команда снова заняла боевые позиции. И вечер начался. Первые автомобили въезжали на парковку, первые клиенты выходили из номеров.

Через полчаса праздник был в разгаре. Со всех сторон раздавались раскаты смеха. Приехал Габи и теперь восседал на террасе ресторана. Я порхала от группы к группе, чокалась с завсегдатаями, но не делала больше одного глотка – мудрый Машин совет – и краем глаза следила за нанятыми на сегодняшний вечер работниками, слегка ошарашенными обстановкой, в которую попали, а особенно предложениями клиентов выпить с ними. Я была особенно внимательна к гостям, впервые участвующим в празднике «Дачи». Им было чему удивиться! Василий встречал входящих, как раньше это делал Джо. Его непринужденность поражала. «Дача» была его стихией. Друзья его родителей и соседи старались завладеть им, что было неизбежно, так как он вырос на глазах этих людей. Новость разлетелась по округе не без помощи Габи… Здесь были все: Эдит из Шато де л’Анж, мясники из Бонньё и Гульта, владелица сырной лавки Леа, хозяин «Кафе у почты», в котором сегодня вечером наплыва клиентов не ожидалось, художники из мастерских в городке. Одни утверждали, что Василий с годами все больше становится похож на отца, другие интересовались, не вернулся ли он насовсем. От ответа на этот вопрос Василий уклонялся. Что до его сходства с Джо, то оно было очевидным: он так же раскатисто хохотал, сыпал шутками и дружески хлопал собеседников по спине. Он широкими шагами перемещался по двору и по террасе, скрывался в зале, выходил оттуда с очередной бутылкой, чтобы разлить вино, улыбался, каждый его жест был уверенным, и он ни на минуту не забывал держать в поле зрения весь двор, убеждаясь, что все в порядке и у всех все есть. Находясь по разные стороны двора, мы часто искали друг друга взглядом и, найдя, улыбались, после чего мне требовалось несколько секунд, чтобы снова включиться в разговор.

Начали подавать ужин. Музыканты играли медленный джаз. Темнело, освещение создавало теплую и веселую атмосферу. На кухне, в ресторанном зале и в проходе через дровяной сарай царила суматоха. Мы все подносили блюда, чтобы гости могли поужинать одновременно. Амели регулярно докладывала мне, как там наше потомство: был накрыт специальный стол на два десятка детей – ее, моих, детей клиентов и внуков Машиных с Джо друзей. А когда я забежала на кухню сказать Шарли, что можно подавать десерт, туда, как и следовало ожидать, явился Габи, чтобы поставить – или не поставить – высочайшую оценку замотанному Шарли. Наставник хлопнул его по плечу, Шарли с трудом сохранил равновесие, но при этом расплылся в широченной улыбке.

Ужин спокойно подходил к концу, музыка становилась громче, голос певицы звучал мощнее и звал пары на импровизированный танцпол. Никто не заставил себя упрашивать. Примчались и дети, словно туча насекомых на свет лампы. Роми сделала крюк, чтобы поцеловать меня, и помчалась обратно с радостными воплями. Теперь мы могли расслабиться. Даже Шарли вынырнул из ресторана. Он помахал мне, я подошла к нему, его руки легли мне на плечи, и мы долго молча с восхищением наблюдали за набирающим размах праздником.

– Сегодня волшебный вечер, Эрмина.

– Согласна.

– Скажи мне, он же не будет последним…

– Я надеюсь, Шарли, надеюсь…

Он следил за Василием, который обходил столы, следя за тем, чтобы все были довольны и никто ни в чем не нуждался.

– Не могу представить себе, чтобы он готовил нам какую-нибудь подлянку… Нет, ну ты посмотри на него, – не успокаивался мой лучший друг.

Я только это и делаю…

– Не хочу об этом думать сегодня вечером.

Он чуть крепче обнял меня:

– Ты права. Насладимся праздником по полной!

– Иди ко мне, мелкая! – крикнул Габи.

– Похоже, меня ждут!

Шарли засмеялся и пожелал мне отваги. Я чмокнула его в щеку и двинулась к Габи. Он похлопал по стулу, стоящему рядом с ним, налил вина в бокал и протянул его мне. Дождался, пока я сделаю несколько глотков. Я себе это позволила, поскольку все шло как по маслу, как я и мечтала. Улыбки на лицах приглашенных, взбодрившиеся завсегдатаи, получившие подтверждение, что «Дача» всегда будет дарить им радость и праздник.

– Как у тебя дела, мелкая? Ты сейчас посвежее, чем в прошлый раз!

– Все хорошо, Габи.

Он нахмурился:

– Он с тобой поговорил?

Не особо трудно понять, о ком он. Мое молчание стало ответом. Габи озабоченно покачал головой, потом подозвал официанта, попросил принести бутылку и налил нам еще вина. Мне не хотелось обижать его, но у меня не было ни его сытого желудка, ни тем более его плотного телосложения. Он чокнулся со мной, схватил мой локоть и знаком показал, что я должна выпить.

– Ты ему понадобишься.

Никаких «почему»… Никаких «почему»…

Необходимо побыстрее отвлечь его и сменить тему. Необходимо для моего душевного равновесия.

– Я не забыла свое обещание станцевать с тобой, Габи! Ты готов, надеюсь?

Он расхохотался:

– Будь я лет на тридцать моложе… Я слишком стар для тебя, мелкая.

– Эрмина будет танцевать со мной.

Габи одобрил идею Василия, широко улыбнувшись. Я повернулась к нему. Его пронзительный взгляд не допускал даже мысли об отказе. Он протянул мне руку, я вложила в нее ладонь. Он рывком поднял меня на ноги и повел за собой. Передо мной маячила его спина, а в воображении всплывали картинки двадцатилетней давности. Моя первая вечеринка здесь, она же последняя для него.

Я казалась себе неловкой, неуклюжей в своем наряде. Маша дала мне длинное разноцветное, воздушное платье. Сначала я отказалась брать: не нужна мне ее жалость. Всей одежды у меня было две пары джинсов и три футболки, и меня это устраивало. Она стала уговаривать, выдвигая один за другим веские аргументы. Она хотела, чтобы я соответствовала ее вечеринке и чувствовала себя красивой. Я уступила и сама удивилась тому, что мне захотелось сделать ей приятное. Я надела платье и в первый момент не узнала себя в нем. Когда обслуживание клиентов за столиками закончилось, я осталась в своем углу, оглушенная праздником: я на нем присутствовала, но он все равно был для меня будто из фильма про другую эпоху. Никогда в своей жизни я не видела ничего подобного. Меня захватило зрелище: люди пили, танцевали, пели, некоторые смахивали слезу, и все это под околдовывающую, чувственную и печальную музыку. А потом передо мной вырос Василий. Мы долго и напряженно изучали друг друга. Зажмурившись, я и сейчас могла бы услышать, как громко у меня стучало сердце. Он молча повел меня за собой на танцпол. Я танцевала только с ним, он танцевал только со мной. Я тогда боялась признаться себе в том, что переживала, что ощущало мое тело. Слишком я была изранена, слишком насторожена и закрыта, и все же для меня не было тайной, что со мной происходит. Я влюбилась. Раньше со мной такого никогда не случалось. Но назавтра он должен был уехать. Он покинет меня. И у него нет выбора, прошептал он мне на ухо.