То, о чем знаешь сердцем - Джесси Кирби

Я удаляюсь во мрак собственного прошлого, потому что заслуживаю этого. Там я остаюсь лицом к лицу с событиями, которые не могу изменить. Я не сплю. Не ем. Рассказываю Райан о том, как впервые приехала к нему в магазин и как совсем недавно открыла ему правду. После этого почти прекращаю разговаривать. Райан не наседает. Теперь она бегает одна. Не задает вопросов, не лезет с советами – то ли потому, что я не прошу, то ли потому, что ей нечего сказать.

Через пару дней, когда папу выписывают из больницы, я с трудом заставляю себя выйти из комнаты и показать, как я рада, что с ним все в порядке, как люблю его. Ухаживаю за ним, но получается так себе. Райан до сих пор в шоке после папиного приступа. Она сдувает с него пылинки, постоянно обнимает и иногда ни с того ни с сего начинает плакать. Мама берет на себя все хлопоты: предписания врачей, рецепты, часть папиной работы. Я незаметна на этом фоне. Утопаю в своих мыслях.

Опять теряю себя.

Когда я сажусь за компьютер в пижаме, которую не снимаю уже два дня, чтобы в очередной раз почитать блог Шелби, в комнату без стука заходит Райан. Я не успеваю закрыть окно, и она видит на экране фотографию Колтона.

– Он все еще молчит?

Я киваю.

– Почему не позвонишь?

– Я звонила. Много раз. Не берет трубку.

Она поджимает губы.

– Думаю, я бы тоже не брала на его месте. Неприятная ситуация все-таки.

Мне не очень хочется об этом говорить, поэтому не отвечаю ничего. Райан делает глубокий вдох и прислоняется к столу передо мной.

– Я поступила, – говорит она.

– Что?

– В школу искусств в Италии. Им понравилось мое портфолио. Кажется, разбитое сердце помогает творить.

– Здорово, – отвечаю я. Но звучит неубедительно. Понимаю, что сестра снова будет где-то далеко, и к горлу подступает комок. – Когда уезжаешь?

– Через пару недель.

Мы молчим. Да, Райан об этом мечтала, но я знаю, что ей тоже немного грустно.

– Я буду по тебе скучать, – говорит она. – И беспокоиться.

– Я сейчас сама себе противна.

– Помнишь, я сказала, что он заслуживает знать правду?

Бросаю на сестру недоверчивый взгляд.

– Так вот, Куинн. Да, он заслуживает. Причем всю, а не только ту, которую знает сейчас.

– Ты о чем? – спрашиваю я.

– О том, что началась эта история с Трента, но со временем твои чувства изменились. Ты влюбилась в Колтона, но не желала причинять ему боль. Не хотела его потерять. Это ведь тоже правда, так?

Слезы сами наворачиваются на глаза. Смотрю на Райан.

– Он сказал мне забыть, что я знала его, – всхлипываю я. – Не захочет он меня слушать.

– Ты что, шутишь? Ты должна ему это сказать. Думаешь, ему не больно сейчас? Он ведь знает только половину правды!

По моим щекам тихо катятся крупные слезы.

– Вспомни все, о чем жалеешь. Подумай о том, что хотела бы изменить. Ты ведь прекрасно знаешь, как ранят такие мысли. Как трудно их забыть. Как они меняют тебя.

Она делает паузу и долго смотрит на фотографию Колтона на моем экране. А потом бросает на меня серьезный взгляд:

– Так что не позволь этому случиться. Сделай что-нибудь. Найди Колтона и расскажи ему правду.

Я ОСТАНАВЛИВАЮСЬ НА ТОЙ ЖЕ ОБОЧИНЕ, где парковалась, когда впервые ехала искать Колтона. Открываю окна, и в машину проникают солнечный свет и соленый океанский воздух. Стараюсь глубоко дышать, как и тогда. И при мысли о том, что я увижу его, руки у меня дрожат.

Но с тех пор столько всего изменилось. В тот день я ехала сюда и обещала остаться незаметной, не влезать в его жизнь. А теперь мне нужно, чтобы он меня выслушал. Я хочу, чтобы Колтон остался со мной…

Я должна сказать ему правду. Сказать, что поехала искать сердце Трента, потому что отчаянно держалась за былые воспоминания. А когда нашла Колтона, у меня появилась причина отпустить прошлое. И я должна признаться ему, что не жалею ни о чем.

Когда я сворачиваю на главную улицу, мне становится не по себе. Мне еще хуже, чем было в первый раз. Я паркуюсь у того самого кафе и заглядываю в окно в надежде, что Колтон снова там, но внутри пусто. Делаю глубокий вдох и, потупив глаза, иду к «Чистому удовольствию». Пытаюсь собрать волю в кулак. А когда ступаю на тротуар и наконец поднимаю взгляд, земля уходит из-под ног.

В пункте проката темно. Стойки, которые когда-то были уставлены байдарками, теперь пусты. А перед закрытой дверью лежат букеты и открытки. Открытки, на которых написано имя Колтона.

Глаза застилает пелена, в груди становится тесно. Делаю шаг в сторону магазина, но толком ничего не вижу. Вспоминаю сцену в больнице и выражение лица Колтона, когда он услышал правду. Он даже не обернулся, когда уходил…

Ноги подкашиваются, и я падаю на асфальт. У меня не было возможности сказать ему правду, попытаться все исправить.

Закрываю ладонями лицо и начинаю рыдать. Я оплакиваю себя, Колтона, Трента. Жизнь и любовь такие хрупкие.

– Куинн? Это ты?

Пару мгновений я пытаюсь узнать голос, а когда узнаю, то со страхом поднимаю глаза на Шелби. Она склоняется надо мной. Приходится прищуриться, чтобы увидеть ее сквозь слезы и солнечный свет. Шелби смотрит на меня, затем на букеты у двери, и ее глаза округляются.

– О боже, – говорит она. Потом садится на корточки и берет меня за руку. – Он не… Это… С ним все будет в порядке.

– Что? – еле выдавливаю я.

– С Колтоном все будет в порядке. Просто к нему пока не пускают и люди приносят подарки сюда. А родители пока еще не могут выйти на работу, так что я на время закрыла магазин.

Главное, что он жив. Я испытываю такое облегчение, что теперь даже осмеливаюсь взглянуть Шелби в глаза. Впервые замечаю, что взгляд у нее как у Колтона – добрый, проникновенный и немного усталый. Вытираю слезы.

– Что с ним случилось?

– Острая реакция отторжения. Это было четыре дня назад.

– О господи!

Сердце замирает, и на меня обрушивается чувство вины. Четыре дня назад. То есть тогда, когда Колтон поссорился с Шелби из-за приема лекарств, а потом мы уехали и провели целый день вместе. И я не заметила, чтобы он пил таблетки.

Четыре дня назад, когда Колтон узнал правду.

– Было очень страшно, – продолжает Шелби. – Когда Колтон вернулся домой, я поняла: что-то идет не так. Он пошел к себе, и тут я услышала звон стекла. А когда забежала к нему, увидела, что он швыряет бутылки с корабликами в стену.