Десантура в секторе Газа - Сергей Зверев

– Ну что, Юсуф? Как этих крыс выкуривать будем? – подмигнув лидеру, спросил помощник.

– А зачем нам их выкуривать? – пожал плечами командир. – Все равно им деться некуда. Сами выйдут.

– Хотелось бы надеяться… – задумчиво проговорил помощник, еще раз осторожно выглянув во двор. – Прекратить огонь!

В гараже также замолчали. Там не было ни слышно, ни заметно никаких звуков. Люди из «Хамас» занимали позиции поудобнее, готовясь к последнему броску.

Юсуф размышлял, покусывая тонкие губы. Положение у этих, в гараже, было, конечно, патовое. Они не могли покинуть окруженный дом, там их всего двое, так что на прорыв особо не пойдешь. Стоит только высунуться, как отправишься в ад! Так что – либо сдача, либо верная смерть.

Его группа настраивалась на штурм. Стрельба посреди населенного пункта остаться незамеченной не могла. Наверняка сюда уже спешит полиция, а когда она будет здесь, противника выкурят тем или иным способом, в этом можно не сомневаться. Но вот то, что внутри… Делиться, а тем более отдавать это Юсуф не собирался.

– Эй, вы, сдавайтесь! – начал он свой монолог. – Я знаю, что вас осталось только двое, вам не спастись. Можете не думать, что вам удастся выскользнуть. Вы в мышеловке, и выхода у вас нет. Не стоит напрасно проливать свою и нашу кровь – мы можем договориться. Мне нужно то, что находится в гараже, и я получу это. Я гарантирую вам жизнь!

В ответ на его заявление Локис, прицелившись, выстрелил, угодив в лоб нерасторопному хамасовцу, высунувшемуся из укрытия. Тот рухнул на землю. Автоматные очереди ударили по стене гаража. Один из боевиков, пригибаясь, бежал от грузовика, таща с собой гранатомет.

– Если через пять минут не сложите оружие, даем залп из базуки! – закричал Юсуф. – Время пошло.

– Ты что, собираешься оставить их в живых? – недоуменно уставился на него один из боевиков. – После того, что они сделали?

– Конечно, нет, – хищная гримаса исказила лицо Юсуфа, – такую глупость совершить я просто не в состоянии!

Он сплюнул под ноги.

– Пускай только выйдут…

* * *

В это самое время в Балашихе, в квартире Локисов, Антонина Тимофеевна смотрела телевизор и думала о своем сыне.

«Ну, хоть бы позвонил, ведь совсем не думает о матери. А я тут – переживай, ночей не спи. Вот и сердце что-то прихватило… – тяжело вздохнула она, положив руку на левую сторону груди, ощущая частое сердцебиение и ноющую боль. – Как бы с Володькой чего плохого не приключилось!» – тревога серой тенью отразилась на ее лице.

На экране мелькали лица, но женщина, задумавшись о Вовке, уже не видела развития сюжета сериала. Вторые сутки Антонине Тимофеевне снился один и тот же сон, от которого она вздрагивала и просыпалась: что ее Володенька заперт в каком-то помещении, из которого нет выхода. Черная лапа смерти протягивает к нему свои крючковатые пальцы, пытаясь дотянуться до горла и сомкнуться на нем мертвой хваткой. А Володя весело улыбается, подмигивает матери.

«Ничего, мам, выберусь! Все будет отлично!» – словно говорил он.

«Приснится же такое, – рассуждала Антонина Тимофеевна. – Да и если что, мне сообщат. К тому же он на учения поехал, а что с каптерщиком произойтито может? Ведь он сам мне говорил: «Самое страшное, это если, уснув на дежурстве, со стула на пол грохнешься».

И все-таки, как она ни уговаривала себя, материнское сердце не успокаивалось. Тревожные мысли не давали покоя. Встав с кресла, женщина прошла на кухню и накапала в стакан с водой валерьянки. Вернувшись в комнату, она взглянула на лежавший у зеркала Володькин бинокль, который тот, будучи еще сорванцом, выменял у кого-то из друзей. Улыбка появилась на лице матери. Взяв в руки, Антонина Тимофеевна повертела его из стороны в сторону. Старенький бинокль с поцарапанным корпусом был некогда самой любимою игрушкой ее сына. Он таскал его с собой постоянно.

Да, сколько времени прошло, а все кажется, что это было вчера…

Антонине Тимофеевне вдруг вспомнился ясный летний денек. Володька шагает рядом, на шее болтается бинокль, и сын с важным видом подносит его к глазам, осматривая окрестности парка, по которому они идут. Он смотрит то высоко вверх на редкие облака, проплывающие над головой, то на реку, шумящую впереди. Мать треплет его волосы и спрашивает:

– Кем ты хочешь стать, сынок?

Она видела, что у детей пристрастия меняются быстро. Сегодня он хочет стать пожарным, завтра – космонавтом. Так и Вовка – сорванец и озорник.

– Не знаю, мама, – задумчиво ответил тогда он, – хотя нет, знаю! – посмотрел ей в глаза. – Я хочу быть… – выдержал небольшую паузу. – Хорошим человеком, потому что плохих на Земле очень много!

Мать запомнила эту фразу сына. А ведь ему тогда было всего лишь одиннадцать лет. Она помнила его взгляд по-взрослому умных глаз…

Покрутив еще раз бинокль, Антонина Тимофеевна положила его на место и, немного успокоившись, села обратно в кресло.

«Хорошего я вырастила парня, настоящего, – думала она. – На работе Володю любят, уважают, порой даже нахваливают. А что еще нужно матери?»

Вспомнилось, как она не любила ходить на школьные родительские собрания, где ее сына, бывало, ругали за разные шалости, нежелание учиться, за хулиганство, да мало ли еще за что. Окно разбил – вызывают, подрался с каким-нибудь мальчишкой и поставил тому синяк под глазом – иди. Зато соседки, уже пожилые люди, всегда, завидев Антонину, здоровались с ней, говоря:

– Вовка твой молодец. То сумку тяжелую поможет поднести до подъезда, то по лестнице спуститься, то дверь подержит, чтоб не закрылась!

«Вот еще бы девушку хорошую Вовке встретить, – размышляла мать, – а то ведь окрутит какая-нибудь вертихвостка – и поминай, как звали! Ну да Вовка – парень рассудительный…»

Сердце понемногу отпустило, боль утихла, и Антонина Тимофеевна задремала прямо перед телевизором. Тревога за сына ненадолго ушла прочь, растворившись во сне.

– Что? – переспросила Гоц, подняв голову. – О чем ты?

Локис и Гоц отдыхали в гараже, пользуясь временем, данным им на раздумье.

Суламифь задумалась и пропустила первые слова сержанта, обращенные к ней.

– Я говорю, это значит, что еще есть шанс вырваться отсюда живыми, несмотря на то, что нас обложили со всех сторон, – произнес сержант. – Надо только понять, как выскользнул отсюда Омар.

Солнце неумолимо клонилось к закату, и свет, попадавший в гараж через окна, тускнел с каждой минутой. Что происходит внутри гаража, хамасовцы не видели, и поэтому спецназовцы могли немного передохнуть.

Локис, обойдя гараж по периметру несколько раз, заглядывал в каждый угол.

– Куда же подевался этот бородатый? Вроде выбраться он не мог. Обе двери заперты на засовы изнутри, через окна он бы не ушел! – продолжая осмотр, произносил он. – Да что же это за головоломка такая!