Наемники фортуны - Алексей Бобл
Шрифт:
Интервал:
Картинка нарисовалась отчетливо, но почти сразу ее сменила другая: блиндаж, с низкого бревенчатого потолка сыплется пыль от близких разрывов, и Костя Верхов по кличке Вершок, склонившись над передатчиком, бормочет в микрофон; на столике перед ним лежит тетрадка в клеенчатой обложке, в руках шариковая ручка, а над блиндажом рокочут вертушки Первой вертолетной дивизии Республики Казахстан… Мой «L–39» догорает за барханами на юге, а сам я, катапультировавшись, еле добрел сюда, раненный в ногу и плечо, и лежу теперь у стены блиндажа, накрывшись плащ–палаткой, дожидаюсь эвакуации…
Я моргнул, и картина исчезла.
– …Мы должны встретиться с Владыкой Гестом! – громко говорила Юна Гало в микрофон. – Сообщите ему немедленно! Вмешательство Южного братства задержало нас. Лука Стидич убит. Я уполномочена…
Мне вдруг захотелось спать – будто пыльным мешком ударили по голове, загудело в ушах, ноги сделались ватными. Широко зевнув, я вышел из рубки.
Чак сидел у ограждения, глядя на далекий берег кратера. Грязная зеленая вода плескалась за бортом, было пасмурно и прохладно, над палубой свистел ветер. Запахнув куртку, я подошел к карлику.
– Вещает открытым текстом? – спросил он, и я кивнул. – Ну, ясно. Теперь все в округе, у кого есть приемники, будут знать, кто, для чего и в каком направлении пересекает кратер.
– Хочешь сказать, в поселке рыбаков нас будут ждать?
– А чего бы и нет, наемник?
Глаза слипались, соображал я с трудом. Пройдя на носовую часть, встал спиной к будке и оперся на ограждение. Сзади рокотал мотор, свежий ветер дул в лицо. Баркас неторопливо плыл по мелким волнам, на которых дробились отражения облаков в высоком холодном небе. Мы пересекли треть воронки, колесо обозрения приблизилось. Очертания его казались необычными. Дело было не только в том, что оно покосилось и в стороны от него расходились нити канатов, – большой металлический круг усеивали какие–то округлые наросты, будто клубки омелы, растения–паразита, часто висящие в кронах деревьев. Вокруг основания колеса над водой виднелись приземистые постройки, с двух сторон за ними – полоска берега, а прямо за колесом просвет. Ну да, там же устье этой речки, Соколиной. Или нет? Устье – это место, где река впадает куда–то, но Соколиная появляется только после того, как вода разливается по кратеру в сезон дождей и начинает вытекать наружу там, где от воронки через бывшую Соколиную гору идет трещина. Значит, течение в другую сторону, и тогда впереди исток реки, а не ее устье.
Вернувшись на корму, я спросил:
– Где заканчивается Соколиная река?
Чак успел лечь на спину, подложив руки под голову, задрал ноги на ограждение и закрыл глаза.
– Посреди Москвы, – сказал он. – Между домами прямо. Вода расходится по подвалам, стекает в канализацию… Там среди домов вроде озерца такого, куда река впадает.
– Но бо́льшую часть времени воды в кратере мало?
Он махнул рукой в сторону центра воронки:
– На самом дне только. Такая лужа круглая, три сотни шагов в обхвате.
– В сезон дождей она разливается на всю воронку, то есть на весь кратер, вытекает наружу через трещину – и тогда получается река?
– Точно.
– Выходит, когда воды мало, место, где стоит колесо, сухое?
– Какой ты смекалистый – страх.
– Но тогда что делают там рыбари?
Чак сел, скинув ноги с ограждения. Из рубки доносился голос Юны, прерываемый помехами и неразборчивым бормотанием в динамике.
– Ну что ты пристал, человече? Рыбари… Надо ж их как–то называть. А так это обычные людишки. В том месте всегда ветруган сильный, у них ветряки, энергию добывают. Пара мастерских там, чинят аккумуляторы, продают. Еще скважина глубокая, вода есть. Живут себе в домиках таких на сваях, между домиками переходы вроде мостков висячих, к ним снизу полые бочки прицеплены, законопаченные. Как в сезон дождей вода подымется – мостки на поверхности плавают, а как уйдет – они провисают между домами. Там, на краю кратера, не сильно глубоко, это дальше уже река глубже становится. И в том месте вьюны плывут косяками…
– Вьюны? – перебил я, вспомнив гибкое тело в воде, которое увидел, когда нырнул к баркасу.
– Рыба такая, мутафаг то бишь. Хищный. Когда воды мало, вьюны там, на дне кратера, в ил зарываются и помирают в нем. Но перед тем икру мечут. Молодые вьюны прям в иле вылупляются и первое время что–то в нем жрут – может, трупы всякие, которые в него опускаются… Трупов–то, понимаешь, много завсегда, этим добром мы их обеспечиваем. Ну вот, а в сезон дождей вьюны всплывают и прут зачем–то всем скопом по реке аж до самого озера. Хотя не все, вроде самцы только, а самки в кратере остаются. Потом те самцы, что выживут, самые сильные и ловкие, значит, возвращаются к самкам, и все дружно обратно в ил закапываются, чтоб сдохнуть там. А рыбари их каждый сезон ловят сетями. Мясо у вьюнов зеленое такое, вкусное… Ну, и зачем оно тебе все надо, наемник?
Я не ответил – из рубки вышла Юна Гало.
– Они высылают нам навстречу катер, – сказала она.
– Это хорошо, – кивнул карлик. – А где встреча?
– В поселке рыбарей.
– Ага. А вот не полагаешь ли ты, сестричка, что там нас и настигнет Хэнк Губа?
– Я думала про это, но что делать? Был способ связаться с Храмом так, чтобы никто больше не услышал?
Чак покачал головой:
– В том–то и дело, что не было. Потому я тебя и не стал останавливать… Ладно, будем надеяться, что у Хэнка в броневике нет передатчика. И что никто другой…
– Не надейся, – отрезала Юна. – Про нас уже знают все. Идемте.
Мы вошли в рубку вслед за ней. Девушка подкрутила ручку настройки, увеличила громкость, и стал слышен грубый монотонный голос, который вещал про трех людей: «крепкого наемника с юга», «девку с темными волосами» и «мелкого человека с наколкой на лбу».
– «Мелкий человек»! – возмутился Чак. – Они, мутанты необразованные, не знают благородного слова «лилипут»? Ну хотя бы «карлик»?
Голос продолжал:
– Южное братство заплатит золотом всякому, кто укажет, где они прячутся. Два золотых – тому, кто доставит нам наемника и девицу живыми. Повторяю: эти двое нужны живыми.
– А я, значит, нет! – фыркнул Чак и ударил кулаком по ручке настройки. Голос смолк, карлик развернулся к нам, уперев руки в бока: – Вы двое понимаете, что это значит?
– Примерно понимаю, – сказал я, – но ты можешь объяснить.
– Могу! Да уж, могу! Вот что это значит! Первое: пока мы там крутились, в туннелях, с тем психом–монахом, из Цитадели сюда прибыл один из старшин Южного братства, этот Сельга Инес. Он вышел на Хэнка Губу и нанял его ловить вас. Вот почему медведковские отважились напасть на заставу – топливные пообещали, что как–то отмажут их. Защитят от мести Ордена. Второе: им теперь нужна не только ты, сестрица, им теперь нужен наемник! Почему? Да потому что они поняли, какая он ценность! Человек, который по некрозу может шастать туда–сюда! Не ведаю, прознали об этом другие или пока только братство в курсе… Но если слухи дальше пошли – так за тобой, человече, теперь вся Москва охотиться будет! Причем вот что еще важно: подружка твоя их и мертвая устраивает. Нет ее – нет переговоров, Меха–Корпу конец, топливным выгода. Но если выживет она… что ж, они не прочь ее у себя оставить – вдруг Тимерлан Гало в живых останется после того, как некроз Арзамас накроет? Семья Гало богатая, даже если Корпорация вся погибнет, будет потом с кого выкуп требовать. Но вот наемник точно живой нужен. Живой и в рабском ошейнике. Третье: у Хэнка Губы, насколько знаю, посудин никаких нету, чтоб по кратеру плавать, потому что раньше медведковским оно не надо было. Но раскатать по бревнышкам ту заставу да смастерить плот – дело нехитрое. Весла еще нужны… хотя у монахов там где–нибудь в подвале они наверняка валяются. Короче, уже сейчас плот с хэнковской братвой за нами, может, плывет, надо выйти глянуть. И наконец, четвертое, самое важное! К рыбарям нам теперь нельзя. Потому что у рыбарей хоть один передатчик на весь поселок да имеется и они вот эту объяву Южного братства могут…
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!