Обреченные на вымирание - Деткин Андрей

бетон землю; растения бросали семена, те пускали корни, цеплялись, вырастали, и снова кидали семена и так до бесконечности, пока зеленая «ряска» не сомкнется над последним сантиметром бетонного поля. В любой трещине, шве, складке, где могла задержаться плодородная почва, возникал зеленый островок.

Андрей указал пальцем на ангары, стоявшие чуть поодаль у примыкающей к аэродрому запасной полосы.

- Те, Михалыч, я не успел обшарить. Скорее всего, в одном из них космо-черт-бы-его-побрал-наш-лет.

Травинка, зажатая между зубов, подрагивала, словно кивала и соглашалась с ним. Вздернув правую бровь, прищурив левый глаз, Андрей, нарочито небрежно добавил.

- И когда ты, в конце-то - концов, вырвешь эти мерзкие волосины из носа, словно у тебя там тараканы засели, блин, Михалыч? Давно хотел тебе это сказать, - он широко улыбнулся, затем, прокатил травинку по губам, поправил автомат на плече и зашагал к ангарам, хотя и прихрамывая, но все равно, как-то по-фартовому, размашисто. Он опять застал меня врасплох. И я опять открыл рот и хлопал глазами.

Все ангары были одинаковыми, приблизительно шестьдесят метров на восемьдесят и высотой с трехэтажный дом. Издалека они казались не такими большими, как вблизи. Глядя на них, Андрей выдвинул версию, что самолет хранится в разобранном состоянии. Если сравнивать его с бомбардировщиком ТУ-162, возможно, по длине и ширине он умещался, но по высоте вряд ли.

Мы начали осмотр с крайнего правого. С трудом протиснулись в щель между огромными створами ворот. Свет узкой полосой прорезал полумрак и растекался клином по бетонной площадке. У торцевой стены угадывались очертания двух трапов. Они печально поблескивали из темноты хромированными деталями, словно напуганные зверьки. Поодаль пылился электрокар с тремя пустыми тележками для багажа.

Андрей нервничал, хотя и пытался это скрывать. Волнение выдавали сосредоточенное лицо, острый проницательный взгляд, молчание и застывшая травинка в уголке рта. Если Андрей ошибся, нам придется лететь в Италию. А это далеко и чертовски опасно. Нам не всегда будет везти. В эти дни удача была с нами, но кто скажет с уверенностью, что она не оставит завтра?

- Михалыч, уходим. Нет здесь ни черта, - в голосе Андрея чувствовалось раздражение. Да и вряд ли он верил по-настоящему, что космолет так легко найдется. Все до невероятности просто. Корабль не спрятан за семью заборами и десятью печатями на секретном военном полигоне где-нибудь под Энгельсом, не окружен бункерами и зенитными комплексами. Так не бывает. Труднодостижимые цели должны быть труднодостижимыми. Казалось, он злился на себя, за наивность, что дал слабину и поверил в фарт. Потерял уйму времени и топлива.

Ворота второго ангара оказались запертыми, и нам пришлось его обходить, чтобы отыскать другой вход.

- Это грузовые терминалы. Зря время тратим, - Андрей с кислым выражения лица подергал дверную ручку. Железная дверь плотно прилегала в пазах и даже не шелохнулась. Мне пришлось возвращаться к Лашке и брать инструмент. Возвращался со стороны взлетки. Сочная, высокая трава, затопившая все пространство между бетонными полосами, шуршала об одежду и гнулась под ногами. Андрей маленькой темной фигурой стоял у ангара, опершись об него рукой. Он смотрелся в сравнении с гигантской коробкой букашкой, и казалось, пытается ее сдвинуть. Что-то в этом было от истины. ОН ПЫТАЕТСЯ - это главное. Он пытается, что-то делать в брошенном, издыхающем, отчаявшемся выжить мире. Рыпается как селедка в бочке, набитой такими же рыбами, только разница в том, что они лежат неподвижно, в ужасе вытаращив глаз, ожидая, когда же ляжет крышка, и они погрузятся во мрак, а он дергается в попытке перемахнуть через край. И не важно, что будет снаружи вода или камень. Даже если погибнет, совесть будет чиста - он хотя бы попробовал. А может статься, окажется и вода.

Я шел, всматриваясь в его темный неподвижный силуэт, жонглируя аллегориями, пока не различил лица. К моему удивлению он стоял ко мне лицом, а не спиной, как показалось, и всматривался в меня. Что-то у него было такое во взгляде непонятное, откровенное. Потом он улыбнулся, и вся тайна растаяла.

- Михалыч, тебя за смертью посылать, - сказал он просто.

Прежде чем дверь сдалась, с нас сошло семь потов. Очутившись в ангаре, прошли узким коридором. Слева возник дверной проем. Дверь нараспашку. В помещении находилось несколько столов, стулья, на боку лежал опрокинутый жестяной шкаф. На прикрепленных к стене полках пылились папки, пол устилала рассыпанная бумага. В углу на роликовой подставке громоздился ксерокс. Над одним из столов висел лист прижатый к перегородке магнитами. На нем злая рожа смотрела на входящего, под ней надпись: «Заходи тихо, проси мало, уходи быстро».

В былые годы подобный плакатик висел у нас в бухгалтерии. Еще попадались, не могу вспомнить точно где, но в каких-то госучреждениях, куда я хаживал за бумагами. Как-то сидел в очереди к терапевту, на глаза попался один стишок. Лист формата А4, приколотый к стенду «бюллетень» находился перед рядом стульев для больных. Взгляд то и дело возвращался на строки, поэтому я и запомнил.

Не зли других и сам не злись,

Мы гости в этом бренном мире.

Будь поумней и улыбнись.

Холодной думай головой.

Ведь в мире все закономерно:

Зло, излученное тобой,

К тебе вернется непременно.

Глава 19. Рисковая коммерция 3

Я улыбнулся. С истинностью утверждения я бы поспорил. В земной жизни подобное случается далеко не всегда. Не себя имею в виду, я человек тихий, не скандальный. Если и кого-то обидел, то нечаянно. Зато знал, кто зло делал намеренно и как-то не страдал от бумерангов, а жил даже ничего себе. Про другой мир, про высший, говорить не берусь - не был, не знаю. Каждому воздастся по заслугам? Если бы хоть разочек Бог разверз небеса и показал, как воздаяние получает маньяк - убийца, или, скажем, чиновник - взяточник, то мир бы задумался и, возможно, стал бы добрее.

Задерживаться в канцеляриях мы не стали, прошли дальше. Узкий ряд окон высоко над головой проливал густой желтый солнечный свет. Внутри ангара было тихо и покойно. Доносившийся снаружи стрекот кузнечиков здесь звучал глухо и напоминал звук работающей за стенкой оргтехники. Серебристые пылинки медленно и беспечно кружили в лучах. Темнота держалась от нас на почтительном расстоянии, но стоило свернуть налево, в широкий коридор и она подступила вплотную. Наши тени вытянулись в две жердины.

Широкий проход закончился, и перед нами разверзлась кромешная мгла. Ворота