Чао, Вьетнам - Эльдар Саттаров

6

На подлете к мирному городу Ханою молодой летчик Джон Маккейн наслаждался роскошным видом зарева от горящего жилья и бегающих по улицам зареванных полуголых детей. Прицелившись им вслед, он сжал гашетку пулемета, дал очередь и раскатисто захохотал при виде того, как дети шустро нырнули в ближайшие укрытия, руины зданий и канавы. Совершив дерзкий маневр, он взял курс на центральную городскую ТЭЦ. Сбросив на нее несколько бомб, он расхохотался еще громче, представив себе, как эти чумазые, полуголые детишки, прибежав домой, узнают, что остались без света и горячей воды. Было уже поздно, когда он осознал, что попал в поле зрения вражеского радара. В это время внизу летеха Юрец Трушечкин, доброволец из Интернациональной бригады, дал наводку и крикнул: «Пли!» Через несколько секунд самолет Маккейна, оставшись без крыла, начал падать в озеро. Пилот катапультировался.

Когда Маккейна выловили из воды и вытащили на берег, его для начала хорошенько отколотили. Это было худшее, что он когда-либо испытал в жизни. Хотя ему доставались в основном хлесткие пощечины по лицу да несколько увесистых пинков под зад и тычков под дых, он почему-то подумал, что его убивают. Упав на колени и размазывая сажу и грязные слезы по щекам, он протяжно завизжал:

– Не бейте, пожалуйста, не бейте-е-е! Мой папа вам заплатит, много заплатит, он вам очень-очень много заплатит.

– А кто твой папа? – спросил командир, жестом остановив своих ребят.

– Мой папа – адмирал Джон Маккейн! Главнокомандующий вооруженными силами США в Тихоокеанском регионе!

– Этот пленник нам еще пригодится, – подмигнул командир солдатам. – На допрос его.

Вьетнамские бойцы ПВО, сбившие Маккейна, в тот вечер в свободное время перед «тихим часом» сели за письмо в Казахстан своему бывшему инструктору, товарищу Бисанову, в котором с большим юмором и техническими подробностями описали, как был сбит американский летчик, бомбивший Ханой и проливавший кровь мирных жителей.

Когда Маккейна привезли на допрос, он уже поседел как лунь. После допроса коммунисты посадили его в яму и благополучно о нем забыли. Он просидел в разных тюрьмах пять лет, и почти все это время его мучил жестокий понос, потому что он не привык пить натуральную сырую воду.

В мае, перед началом сезона дождей, американские войска предприняли четвертую за год попытку уничтожить знаменитую Тропу Хошимина со всей ее инфраструктурой. Десантный полк, высаженный в долине А-Шау, пошел на штурм высоты номер 937 под прикрытием авиации, вертолетов и артиллерии. Несколько лет назад здесь располагалось три лагеря «зеленых беретов». Партизаны разгромили эти лагеря и прогнали американских спецназовцев. Поэтому для десантников взятие высоты стало делом чести. На защиту холма Зиап направил полк Хайфонца, очень опасного для врагов, уверенного в себе и решительного командира. «Зеленые береты» неожиданно столкнулись с упорнейшим огнем противника, вырывавшимся свинцовыми потоками из траншей, изрезавших собой весь холм вдоль и поперек. Во время «тихого часа» им не давали спать завывающие в ночи залпы «катюш», прекрасно замаскированных в окружающих долину джунглях. Американские десантники отступили. Однако на следующий день после отступления, по приказу недовольного командующего, генерала Абрамса, та же штурмовая группа, подкрепленная остальными подразделениями сто первой дивизии, вновь пошла в атаку на холм, где вновь была встречена плотным огнем из дотов, траншей и «градов».

В последующие дни редеющие силы американцев предпринимали идентичные атаки против редеющих сил коммунистов. Во время одного из таких наступлений целый американский батальон был уничтожен ракетным и пулеметным огнем из собственного вертолета, экипаж которого по ошибке принял своих солдат за вьетнамцев. Лишь через десять дней ценой неимоверных жертв высота была наконец занята, когда дюжина остававшихся в живых вьетнамцев, расстреляв все патроны, отступила в джунгли. Хайфонец лично командовал отступлением последней группы, начавшимся, когда он убедился, что в именном TT, с выгравированной на нем подписью Зиапа, остался один-единственный, последний патрон. К тому времени склоны холма были усеяны трупами американцев. Едва поднявшись на вершину, остроумные американские солдаты уже прозвали эту высоту «Гамбургером», потому что, поднимаясь по склонам, они видели на них массу своих сослуживцев, чьи изрешеченные пулями тела напомнили им свежий фарш, как в мясных рядах родного супермаркета. Еще через неделю американским солдатам почему-то было приказано оставить высоту, взятую ценой стольких жизней.

Репортаж о боях в долине А-Шау, украшенный красноречивыми фото кровавого «Гамбургера», стал темой специализированного номера журнала «Лайф» и в очередной раз всколыхнул общественность. Наиболее прозорливые аналитики уже не сомневались в грядущем исходе – первом военном поражении за всю историю существования Соединенных Штатов. Абраме распорядился отступать на оборонительные позиции и временно воздержаться от преследования партизан и террора против мирных жителей в зоне военных действий.

Но переход к оборонительной тактике мало помог американцам. Все та же сто первая дивизия попыталась было окопаться в долине А-Шау, установив там артиллерийскую базу, но Хайфонец не дремал. Он отлично знал, что прибыл сюда не ерундой заниматься, а бить и гнать врага. Внезапно сто первая снова подверглась минометному и зенитному огню с других окружающих долину четырех высот, густо покрытых джунглями, беспрестанно извергавшими смертельное пламя из своих сумрачных, тернистых глубин. Хайфонец с каменным выражением лица наблюдал в бинокль, как выжившие десантники бегут вслед за спешно улетающими прочь вертолетами, хватаясь руками за их полозья, под непрекращающимся скорострельным огнем. Штабные генералы в отместку выслали тяжелые бомбардировщики, подвергшие всю долину с разбросанными тут и там деревушками ковровой бомбардировке вслепую. Абраме в бессильной злобе мстил мирным крестьянам за то, что они живут неподалеку от этого поля боя и невольно стали очевидцами неслыханного позора американского оружия. Разумеется, поскольку задело взялся Хайфонец, этот плацдарм они себе так и не вернули. После победы в А-Шау в линзы его командирского бинокля попала артиллерийская база, расположенная на участке К-9 Тропы Хошимина, простирающемся по центру полуострова, от Лаоса до морского побережья.

7

На всем участке К-9 весело чирикали воробушки. Капрал Бен Берне проснулся оттого, что рядовой Холловей слишком шумно и настырно рылся в его тумбочке, в поисках общей заначки.

– Эй ты, Холловей, ты что там, меня продинамить решил? – строго крикнул он со своей койки.

– Никак нет, сэр, – пробубнил Холловей, не поднимая головы. – Просто подлечиться хочется, мочи нет.

Он деловито разжег огарок свечи прямо в полке тумбочки, аккуратно вскипятил две дозы отменного бирманского героина и шустро наполнил оба шприца, которые до этого держал зажатыми за поршни в зубах. Протянув один из них капралу, он встал, одним движением расстегнул штаны, мигом спавшие до татуированных икр, и спустил до колен трусы. Берне брезгливо отвернулся и пробормотал:

– Ты не мог бы в следующий раз уйти в душевую? Все-таки я здесь иногда кушаю.