Дороги наёмника - Ростислав Марченко

Еще одна театральная пауза.

– И наконец, путь третий…

– Нам конечно же надо сдаться, – с явно звучащей в голосе усмешкой закончила за меня фрейя Айлин.

– Не конечно же, а надо. Поскольку если вы сейчас откажетесь сдаться, я больше разговаривать не буду, и мы вас просто сожжем. Вместе с той кучей женщин и детей, что вы, фрейя Айлин, в этом донжоне от нас прячете. Что мы потеряем со сгоревшей добычей, в последующих боях уцелевшие солдаты вернут. Перекрытия в башне у вас каменные или из дерева набраны? Или может быть, мебель, перегородки и деревянные балки найдутся? Видели когда-нибудь, как земляное масло горит? Могу показать. Думаю, что для начала надо вам просто пару бочек в пролом закинуть, огоньком только потом побалуем. Очень зрелищно должно полыхнуть.

Короткая пауза на неприятные размышления.

– А если сдадитесь… Совсем уж без насилия обещать не буду, перебьетесь, но жизнь сохраню даже тем мужчинам, которые сегодня немало моих солдат перестреляли и перекалечили. Даже того говнюка, что только что в меня выстрелил, простить сумею. Ценой ваших жизней будет добыча, которая нам достанется.

– Мне нужно время подумать, – после некоторой паузы окончательно убрала стервозный тон фрейя Айлин.

– Только недолго, прекрасная госпожа, – спокойно ответил я. – С утра я не завтракал, ваши кнехты чуть не убили, сам я убил и покалечил немало людей, так что невыносимо хочу кушать. Будет обидно если, обдумав мое предложение, вы с ним согласитесь, но я не успею это услышать. Мой капитан на ваш предыдущий отказ немного зол и бежать к вам сдачу принимать не будет.

Не то чтобы неожиданно, но они сдались.

Фрейя Айлин ан Дрес вполне соответствовала своему образу, сложившемуся у меня в ходе расспросов сына начальника стражи и нашей милой беседы. Ну как соответствовала – если не считать того, что я облажался с внешностью. Возможно, по причине, прущей от нее через каменные стены спеси и гордости, дама мысленно представлялась мне симпатичной брюнеткой спортивного телосложения с голубыми или серыми глазами. Этакого характерного для «старых родов» Аэрона типа.

С телосложением угадал, красотой тоже, все остальное нет. Женщина оказалась огненно-рыжей красотулей с зелеными глазами и легкой россыпью веснушек по совершенно не тронутой загаром, белой как снег коже, что даже само по себе, без миленьких слегка заостренных ушек, выдавало текущую в ней кровь альвов. Держалась фрейя Айлин отлично, даже когда в глазах сквозь гордость пробивался страх. Далеко не всякая женщина на ее месте сохранила бы самообладание, когда толпа вооруженной черни выдает поток сомнительных комплиментов твоей внешности, как, впрочем, и жмущимся за спиной служанкам заодно. Без стеснений обсуждая и даже показывая в лицах, что они готовы с ними сделать.

Чистокровной альвой она, вероятнее всего, не была, но полукровкой запросто. Несмотря на то, что давшие оммаж императору рода «первых людей» составляли пусть и небольшую, но достаточно заметную часть имперской аристократии, браки с «младшими» они заключали довольно-таки неохотно. Безусловное равенство прав и обязанностей перед законом не помогало. По легендам Дина даровала альвам дар бессмертия, соответственно, понятие неравного брака в данном случае со всех сторон стояло как никогда остро. Что блудить им, однако совсем не мешало и соответственно периодически приводило к появлению маленьких крикучих последствий. Которых, к слову сказать, в Аэроне было принято возвращать папочкам для воспитания. При всем своем расизме, в отличие от людей, метисы однозначно принимались родами альвов за своих и воспитывались наравне с чистокровными детьми, в это же время, благодаря происхождению, не имея некоторых присутствующих для чистокровных членов рода ограничений.

Короче говоря, стоящая рассмотрения и интриг реальная возможность породниться с «первыми людьми» у их соседей все же имелась. Нужно было всего лишь не побрезговать «ублюдком» и быть сочтенными достойными брака родственниками невесты или там жениха. Как правило, в таких случаях люди не брезговали, для альвов термин бастард нес чисто извещательную функцию, родственные обязательства связывали два связанных новой семьей рода в полном объеме. Дети тех немногих чистокровных «старших людей», что жили с представителями «младших» в законном браке, в глазах альвов принципиально имели права полукровок, однако могли приниматься родственниками по-разному, видимо в прямой зависимости от величины зуба на нарушивших родовые традиции родителей.

Особых эксцессов при сдаче остатков гарнизона не случилось, я заранее принял меры. Что представляют собой наши люди, я понимал, так что мысленно отмоделировать ход ближайших событий было несложно. Далее осталось только отойти в сторонку и постараться не привлекать к себе лишнего внимания, ожидая кристаллизации желающих подоминировать над пленными отморозков. На катализатор в виде беззащитных женщин и детей эти навозные мухи не слететься просто не могли. Побочной целью было напомнить личному составу о себе и своем праве им командовать, не потому что я лейтенант «Вепрей», а потому что сильнее и умнее любого из своих подчиненных. Доказать, так сказать, первобытными способами свое право управления.

Ждать, конечно, пришлось недолго. Как и всегда в таких случаях, мамкины доминаторы зашли снизу. Впрочем, первым их внимание обратилось не на баб и детей, которых в башне пряталось действительно очень много, а на высокого жилистого стражника лет тридцати с характерным ранением в левую голень, что выдавало его причастность к уничтожению наверху нашей штурмовой группы. Поначалу я, разумеется, не вмешивался, давая возможность клиентуре созреть, и в результате чуть было не запоздал. Стражника резко сбили с ног, и самый агрессивный из солдат уже было взмахнул фальшионом, очень удивившись, когда я поймал его за запястье.

Искаженное злобной яростью лицо обратилось назад:

– Но ты-ы-ы…

И тут он меня узнал. Ярость неведомо куда испарилась буквально в секунду.

– Не помешал? – доброжелательно спросил я, не отпуская его руки. – Не подскажешь, что происходит?

– Я…

– Пленного захотел убить. Я видел. Пленника, который не пытался сбежать, не хватался за оружие, не дрался, не кусался и даже никого не оскорблял.

– Этот выблядок наших наверху посек, – таки попытался найти оправдание пойманный на горячем солдат. Окружающие сочувственно зашумели.

– Я верю. Но как связано это и мое обещание сохранить жизнь всем, кто сложит оружие, но не продолжит вашего брата убивать, возжелав отдать жизнь не напрасно?

– Так они же уже сдались! – Показал свои зубы в скабрезной ухмылке этот начисто лишенный мозгов и чувства самосохранения идиот.

Дук… Идиот рухнул как подкошенный. Мощнейший хук в открытую скулу сшиб дурака с ног, отправив в тяжелейший нокаут. На земле он даже не дернулся, хотя лицо на глазах покрывалось кровью. Под кулаком лопнула кожа, на руках у меня оставались боевые перчатки.

Я обвел окружающих театрально-изумленным взглядом.