Буйный - Дана Стар

Ну и пусть первое время поживём небогато, зато в тишине, покое и с любимыми девушками в обнимку. А если повезёт – выйдем на мировой уровень в боксе. Вдруг нас заприметят богатые спонсоры и начнут активно пиарить? Есть к чему стремиться.

Вперёд, Буйный, несись к своей мечте. Я точно знал, что добьюсь этого. Я верил. Всем своим сердцем и душой верил, что наши мечты станут реальностью.

Перед посадкой на самолёт я спросил у Сони:

– Почему Рио?

– Давид сказал, что там живёт его дальний родственник. Дядя вроде, который недавно нашёл твоего брата. Брат по маминой линии. Он сказал, что в случае чего поможет по любому вопросу, прикроет, снабдит крышей над головой и кровом.

Отличное решение. Да мы просто везунчики. Всё-таки, как-никак, чемпионы. Найти работу для профессионального, востребованного спортсмена – всё равно что пельмешки сварить. Думаю, там мы уж точно не зачахнем от голода.

Аля впервые увидела аэропорт. А от самолётов верещала как маленький ребенок, не в силах сдержать эмоции от восторга. Я очень счастлив. О да, как и обещал, я покажу ей большой мир и кину к её ногам целую вселенную. Потому что лишь она одна достойна всего самого лучшего. Потому что она – моя. Моя девчонка. Судьба. Мой лучик надежды в тёмной жизни, ради которого я полностью изменился и не потерял смысл существования.

– Боишься, сладкая?

Двигатели гудели. Лайнер медленно выруливал на взлётную полосу. До взлёта считанные секунды, а моя малышка уже вжалась спиной в спинку кресла. Стучала зубами, крепко-крепко сжимала мою ладонь, так, что я уже не чувствовал пальцев, а кожа на руке по цвету превратилась в сливу.

Это будет её первый в жизни полёт.

– Немного.

– Я с тобой. Ты столько всего вытерпела в жизни, а сейчас? Неужели испугалась какого-то там самолетика, – улыбнулся, игриво ущипнул крошку за пухленькую щечку. Кстати, девушка-то поправилась. Попочку наела, сисечки, щечки. Больше не выглядела как ходячая палка. Я собой доволен. Хоть что-то сделал в жизни достойное. Для кого-то. А то при деньгах в былые времена катался как хлеб в масле и плевал абсолютно на все, как грёбаный эгоист. Сейчас в приоритете лишь она, моя девочка. Я всё ей отдам. Хоть свой последний кусок хлеба, хоть собственное сердце, что голыми руками ради неё выдеру из груди.

Моя принцесса закрыла глаза. Бортпроводник объявил, что самолёт взлетает. Мы набирали скорость. Обожаю эти ощущения, ощущения отрыва от земли и осознания, что ты становишься выше облаков.

– Ну, не страшно ведь? Посмотри вон туда, – повернул её миниатюрную головку в сторону иллюминатора и услышал сладкий девичий стон восторга.

– Максим, это что? Облака? Как красиво! Они как вата… Невероятно! А там закат! Посмотри, какие цвета… Солнце садится. Вот это да.

Да, зрелище что надо. Мы любовались закатом из окна иллюминатора. Моя девочка счастлива. Как это офигенно – видеть на её лице улыбку, а не слёзы. Нет, больше никаких слёз. Обещаю.

* * *

Через час моя Дюймовочка уже во всю сопела в самолёте, уютно устроившись на соседнем кресле, положив голову на моё плечо. А я сжимал ее нежные ручки и думал, какой же я, чертов сукин сын, самый счастливый засранец на свете!

Моя Дюймовочка.

Как же дико я тебя обожаю! До чертей в башке. Я болен тобой.

И будь я миллиард раз проклят и разодран на куски, если хоть раз увижу твои слезы. Я сделаю тебя счастливой. Клянусь! А если нарушу эту клятву… то ты вправе взять чё-нибудь острое и лишить меня главного мужского достоинства.

Я не шучу!

Зуб даю.

Моя самая любимая, самая ласковая девочка на свете!

С особым трепетом я поцеловал каждый пальчик её хрупкой ручки и наслаждался, как она дёргается от чувственных прикосновений влажных губ к мягкой коже. А затем спросонья Аля обхватила меня за шею, притянула к себе, нежно-нежно поцеловала в губы и промурлыкала:

– Люблю тебя, Буйный. Очень сильно люблю…

Вжал малышку в себя, улыбнулся до боли в скулах и понял, что теперь я действительно окольцован до самой кончины. Потому что нашёл ту самую единственную, ту самую неповторимую пленительницу моего бешеного сердца, хранительницу очага, будущую обладательницу новой фамилии.

Моей фамилии!

Вот оно – счастье. Вот он, такой счастливый и такой желанный конец истории.

И я ещё раз повторюсь: если откажусь от своих слов, богом клянусь, сам себя и укокошу.

Конец