Страх - Франк Тилье
Шрифт:
Интервал:
Франк объяснил ей, и она нашла, что это хорошая мысль. Он пожелал ей спокойной ночи, положил телефон на прикроватную тумбочку, но не стал его отключать.
Прежде чем принять душ, он в последний раз посмотрел на рассыпанные по полу листы – составленный специалистами психологический портрет Фулона. Мясник относился к педантичным, методичным убийцам, полностью сознающим свои поступки. Среди совершавших предумышленные преступления не было хуже его. Он, без сомнения, нашел бы свое место в девятом круге Дантова Ада. Он был кровожадным животным, без эмоций, без малейшей способности испытывать сочувствие к своим жертвам. Одинокий зверь из тьмы, который, как это ни парадоксально, оказался отнюдь не единственным в кромешном мраке.
Были и другие, такие же, как он. Обитатели кругов.
Сколько же их пересекло Стикс, чтобы никогда не вернуться к свету?
И какой зловещий путь нашел Даниэль Луазо по ту сторону этой границы?
А главное, какой мрачный Харон указал ему этот путь?
Закончив со своим туалетом, Шарко лег и погасил свет.
Потом поставил телефон на громкую связь. Люси сделала то же самое и, прежде чем лечь, положила свой мобильник между кроватками близнецов.
В конце концов лейтенант закрыл глаза, усыпленный тихим сопением своих сыновей.
Далеким и вместе с тем таким близким.
Убогая двухзвездочная гостиница где-то недалеко от автострады, между Руаном и Парижем.
Какая-то дыра. Безымянная, безликая, как и она сама. Кровать на сером напольном покрытии, нелепая ванная комната с душевой кабинкой из полихлорвинила и унитазом прямо напротив. Вид из окна на тусклую и мигающую вывеску жалкой заправки.
Камиль стояла под душем, наедине со своими открытыми ранами. Тоненькие струйки крови окрашивали воду под ее ногами, прежде чем смешаться с ней и окончательно исчезнуть в сливном отверстии. Молодая женщина смотрела на эти недолговечные фрески, на это истечение жизни. Вот оно – вечное бегство в никуда. Никакого порта приписки, ничего построенного. Ее жизнь – словно соломенный костер на ветру. Она так завидовала тем, у кого есть семья, матерям, игравшим со своими малышами: она видела их из окна своей комнаты в казарме.
Они – сплошь радость и жизнь.
А она – уныние и мрак. И умрет в одиночестве, как последняя дура.
Она подняла голову и закрыла глаза под сильными струями, пытаясь забыть обо всем хотя бы на несколько секунд.
Но даже десять секунд – это слишком.
У нее все было плохо, и она это знала. Она еще никого не предупредила о своем открытии, сделанном в комнате Флореса. Четыре часа назад она чуть было не убила того серба. Ею овладел какой-то преступный позыв, да так внезапно, что она перестала быть хозяйкой и своего собственного тела, и рассудка. И остановила свою руку в последний момент, всего в двух сантиметрах от его горла.
Николич запомнит ее на всю жизнь.
Через четверть часа она анонимно позвонила в полицию с руанского вокзала, посоветовав отправиться по адресу Драгомира Николича: дескать, в его квартире слышны крики и грохот, наверняка кого-то убивают. Прибыв на место, полицейские обнаружат голого мужика, вполне живого, но пристегнутого к трубам среди разбросанных вокруг него сумочек «Луи Вюитон», роскошных часов и с набитым деньгами ртом.
Камиль осторожно вытерлась, щадя свои порезы. Ее все больше и больше тревожило собственное поведение. Она была убеждена, что час за часом сердце Даниэля Луазо все сильнее овладевает ее рассудком. Ей вспомнился фильм «Чужой» с инопланетными существами, которые внедрялись в самих исследователей, чтобы их личинки росли в человеческих организмах.
Даже будучи больным, чужое сердце продолжало срастаться с ее нервной системой, колонизовать ее, вынуждать к обороне. Оно билось благодаря ей, питалось ее кровью. И тут она ничего не могла поделать. Единственным способом победить в этой схватке было избавиться от него, устроить ему выкидыш и получить взамен другое сердце. Но разумеется, ей так и не пришло никакое сообщение от доктора Кальмета.
Ну да, как же, суперсрочность. Черта с два!
Сделав себе перевязку, Камиль бросилась к компьютеру, подключенному к гостиничному Wi-Fi, потому что услышала характерный звук – прибыло сообщение, которого она с нетерпением ждала.
Письмо пришло с личного адреса Бориса. Камиль знала, что лейтенант Левак крайне осторожен и не рискнул бы отправить его с сервера жандармерии. По ее просьбе он должен был поискать кое-что.
Открыв письмо, она прочитала:
Привет, Камиль!
Не знаю, во что ты влезаешь, но я В САМОМ ДЕЛЕ хотел бы, чтобы ты сейчас сказала мне правду. Не забывай, что я тоже в это ввязался и все твои странные поиски могут в конце концов аукнуться мне, если с тобой что-нибудь случится.
Ладно… Как ты меня и просила, я весь день и добрую часть вечера пытался раздобыть информацию о семье Микаэля Флореса, репортера и фотографа, который, похоже, интересуется довольно мрачными сюжетами. Точнее, интересовался. Он мертв, был убит в собственном доме.
Потрясенная Камиль оторвалась от экрана. Так вот, оказывается, откуда взялись следы крови. Убийство…
Она продолжила чтение.
Это случилось 23 февраля 2012 года, почти шесть месяцев назад. И кстати, наводя справки о его отце, я обнаружил, что он тоже был убит, в тот же самый день! И когда я говорю «убит», я отвечаю за свои слова. Он был найден в Гавре, на заброшенной скотобойне. Похоже, история в самом деле гнусная. Тип из мэрии, к которому я обратился, был явно под впечатлением от нее…
Настоящая кровавая резня, убиты отец и сын, один за другим, и убийства совершены на расстоянии четырехсот километров друг от друга. Вот это уже перебор, дорогуша.
Я не слишком много собрал на Микаэля Флореса-сына, но вот насчет Флореса-отца, Жан-Мишеля, я кое-что я почерпнул из электронной статейки в «Уэст Франс» о буднях судебной полиции. Мне не хотелось обращаться ни к жандармам Эври, занимавшимся расследованием убийства сына, ни к их гаврским коллегам, которые вели дело отца, – как ты догадываешься, они стали бы задавать мне вопросы. Но, по словам работника мэрии Гавра, дело так и осталось нераскрытым. Мне все-таки удалось узнать имя капитана полиции, который вел дело отца. Его зовут Ги Брока, несколько месяцев назад он ушел в отставку. Живет в Этрета, недалеко от береговых утесов. Весьма опасаюсь, что ты туда потащишься. Хотя пока не знаю зачем.
Какая трагическая судьба у этой семьи! В довершение всего мать Микаэля покончила с собой через полгода после его рождения, в 1970 году. Бросилась под поезд.
Да уж. Как-то не слишком весело.
Мне трудно продвигаться дальше, оставаясь незамеченным.
Уже поздно. Завтра займусь поисками этой Марии, фото которой ты мне отправила. Снимок со странными монашками выглядит довольно старым, так что и сама женщина должна была постареть. Я посмотрел в Google: Матадепера – это крохотный городок рядом с Барселоной. И стало быть, если эта Мария все еще живет там, у нас есть шанс до нее добраться. Как только будет возможно, я попытаюсь узнать, кто она.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!