Шопоголик среди звезд - Софи Кинселла

Я уже вижу, как Энт останавливает съемку, направляет на меня камеру, потом восхищенно кричит помощнику: «Боже мой! Ты только посмотри, какой овал лица!»

Ну да, вряд ли, конечно. Однако овал лица у меня вполне приличный, а камера все преображает по-своему, так что…

– Бекс! – толкает меня Сьюз. – Тебя Дино зовет!

Я подбегаю к Дино и смотрю на него в ожидании. Сейчас он скажет: «Мы хотим попробовать вас на небольшую роль пиратской принцессы…»

– Так, вы, значит, пожирательница пирожных. – Он отрывает взгляд от списка, который держит в руках.

Пожирательница пирожных?

– Меня зовут Бекки.

– Прекрасно, – бросает он, не слушая. – Поставим вас так, чтобы Энт не заметил. Незачем его дразнить. Будете чистить Гвенни ботинки – вот этой тряпкой, всю сцену. Голову не поднимать, в камеру не смотреть. Понятно? От камеры отворачивайтесь.

Он подзывает следующую статистку, а я расстроенно опускаю руки.

Отворачиваться от камеры? Тогда меня никто не увидит. А как же родные? Мне хочется завыть. Как они поймут, что это я?

С упавшим сердцем я иду на обозначенную точку, плюхаюсь на колени и хватаю засаленную тряпку. Нет, не так я себе все представляла. Скользнув по мне равнодушным взглядом, в кресло, у которого я скорчилась, садится девушка, отдаленно похожая на Эйприл Тремонт. Видимо, дублерша.

– Внимание! – хлопает в ладоши Дино. – Предыстория сцены такова: на корабле готовится свадебная церемония. Гвенни, которую играет Эйприл Тремонт… – массовка взрывается аплодисментами, и Дино отвечает признательной улыбкой. – Гвенни выдают за главаря пиратов Эдуардо (его играет Курт Миллсон). Однако она влюблена в соперника Эдуардо, капитана Артура, он же капитан «Черного флага», и в этой сцене Эдуардо открывается истина.

– Привет! – несчастным голосом здороваюсь я с дублершей. – Я буду чистить вам обувь.

– Ага. – Она приподнимает подол, и я вяло вожу тряпкой по ботинку.

– Все, репетируем! – командует Дино. – Мотор!

– Замуж за Эдуардо… – монотонно произносит дублерша. – Не бывать этому, пока я жива. – Она комкает снятый с шеи платок. – О Артур!

– Статисты, – инструктирует Дино, – все смотрим на платок. Он привлекает ваше внимание.

Я послушно поворачиваю голову, но Дино тут же уточняет:

– Нет, пожирательницу пирожных это не касается.

Прекрасно. Остальные, значит, смотрят на платок, а я корячусь на полу. Тем временем, скрипнув, распахивается дверь, и я слышу тяжелую поступь.

– Что это за финтифлюшка? – раздается над головой сочный баритон. – Покажи.

– Никогда! – восклицает дублерша.

Потом начинается какая-то возня, но я ничего не вижу, потому что не смею поднять голову. Как обидно! Так хочется посмотреть, а приходится утыкаться взглядом в пол. Какой уж тут нервный тик, не говоря уже о «Верно, капитан!» Сплошное расстройство.

– Снято!

Я усаживаюсь на пятки и машу Сьюз, стараясь не давать волю зависти. Ей-то хорошо, она на лестнице, ее всем видно. Ей даже выдали реквизит – сломанный гребень, – и она с театральным апломбом расчесывает свои спутанные лохмы.

– Простите, – раздается над ухом мелодичный голос, и на полу передо мной возникает изящный ботиночек на пуговицах. Я поднимаю глаза, и сердце восхищенно замирает. Эйприл Тремонт! Собственной персоной! Она опускается в кресло и приподнимает юбки, подставляя мне ботиночки.

– Это вас назначили в чистильщицы, да? – сочувственно кивает она. – Бедняжка.

– Ничего страшного! – выпаливаю я. – Даже интересно. Обожаю чистить обувь. То есть не только на съемках, дома тоже, и в саду, и…

Ох. Что ты несешь, Бекки?

– Меня зовут Эйприл, – вежливо представляется актриса.

Как будто я не знаю! Как будто передо мной не крупнейшая знаменитость!

– А я Бекки.

– Которая съела пирожное?

– По недоразумению, – спешу уточнить я.

– Очень смешно получилось. – Она улыбается – той самой изумительной улыбкой, которую я помню по многочисленным фильмам. Ну, не то чтобы очень многочисленным. Двум фильмам, одному сериалу и рекламе увлажнителя. Но все-таки.

– Эйприл, Курт, можно вас обоих на минутку?

При виде направляющегося к нам Энта я зарываюсь лицом в пышные юбки Эйприл. Хотя массовку режиссер, кажется, и так не замечает.

– Дайте мне подлинную страсть! – раздается у меня над головой его голос. – Курт, ты замечаешь вензель соперника на платке Гвенни, и все разом меняется. Тебе становится ясно, что она любит Артура, и ты свирепеешь. Это поворотный момент, именно он заставляет тебя идти в атаку на вражеский флот и влечет за собой целую цепь событий. Все понятно? Страсть! Напор! Давайте снимать.

Несмотря ни на что, я чувствую ликование. Снимать! Мы сейчас будем снимать! По-настоящему!

Час спустя ликование несколько меркнет. Мы сделали бессчетное множество дублей, и я каждый раз ползаю по полу, согнувшись в три погибели, пока основное действие разворачивается где-то наверху. Колени уже ноют нестерпимо.

И потом, с каждым повтором от меня все больше ускользает логика происходящего.

– Как вы там? – улыбается мне Эйприл, пока ей поправляют грим. – Тяжеловато?

– Ничего, все в порядке, – мгновенно откликаюсь я. – Правда! Очень здорово!

– Хорошая сцена?

Конечно, нужно ответить: «Да, блестящая!» – однако, если честно, какая-то она непоследовательная.

– Мне не очень понятно, – наконец признаюсь я. – Но играете вы замечательно.

– И что же вам кажется непонятным? – любопытствует Эйприл.

– Зачем вы вертите в руках платок.

– Это подарок от моего любимого, Артура. На нем его вензель. Видите?

– Да, это я знаю. Но вы ведь на корабле Эдуардо. Он настоящий головорез и ненавидит Артура. Не логичнее ли прятать платок подальше? Если вы действительно любите Артура, вы, наверное, не станете подвергать его опасности?

Эйприл смотрит на меня в раздумье.

– Да, хороший вопрос. Почему я верчу его в руках?

– Может, вы просто глупая? – предполагаю я.

– Нет! – мотает головой Эйприл. – Точно нет. Энт! Энт, подойдите, пожалуйста!

Боже. Я снова зарываюсь лицом в юбки и стараюсь сделаться как можно незаметнее.

– Энт, у меня затруднения с мотивом, – говорит Эйприл. – Зачем Гвенни достает платок?

Я украдкой кошусь вверх – Энт явно ищет в вопросе подвох.

– Мы ведь это уже обсудили, – отвечает он наконец. – Сентиментальный жест. Она думает о возлюбленном.

– Да, но зачем с риском для Артура доставать платок именно сейчас? На вражеском корабле? Откуда такое безрассудство?