Зимняя война. Дипломатическое противостояние Советского союза и Финляндии. 1939-1940 - Вяйне Таннер

Томас Сноу, посол Великобритании в Хельсинки, покидая Финляндию, явился с прощальным визитом к президенту. По долгу службы я присутствовал при этом визите. Естественно, большую часть времени мы говорили о войне. Мы просили его взять на себя миссию донести до его правительства нашу надежду на то, что Англия заявит советскому правительству о своей симпатии к Финляндии. Она также могла бы заявить, что, если мир не будет заключен на справедливых условиях, то ей придется вмешаться в эту войну. Сноу воспринял эту идею с заметным энтузиазмом. Но я не знаю, было ли сделано какое-то представление Советскому Союзу.

Посол Германии Блюхер в течение нескольких дней добивался встречи со мной, но, будучи загружен другими делами, я не мог встретиться с ним.

Наконец, 17 февраля между нами состоялась довольно продолжительная беседа.

Он решил опровергнуть слухи о том, что Германия помогает Советскому Союзу в войне против Финляндии. Он утверждал, что Германия не предоставляет Советскому Союзу помощи специалистами, вооружением или любым другим образом. Затем он стал рассуждать о наших шансах в этой войне. По его точке зрения, не следовало питать особых надежд на западную помощь. После этого он перешел к основной теме: шансам на мир. Он сказал, что Германия не считает настоящий момент подходящим «для урегулирования конфликта», поэтому не может быть посредником. Наконец, он выдвинул предложение, которое представил в качестве своей личной идеи. Существует, по его мнению, путь к миру, который следует опробовать. Если Финляндия согласна, он предложит, чтобы министр иностранных дел Риббентроп пригласил в Берлин представителей воюющих сторон, где они смогут обсудить ситуацию. В качестве кандидата с финской стороны он назвал имя Ю. К. Паасикиви, который мог бы, чтобы избежать внимания, прибыть в Берлин кружным путем, например через Италию. В этом плане было два неясных момента: согласится ли германский министр иностранных дел участвовать в этом урегулировании и согласится ли Москва на такое предложение?

Я поблагодарил его за проявленное беспокойство. Мы договорились, что я дам ему знать, если мы согласимся воспользоваться его предложением. Но я считал, что у нас нет причин хвататься за него, потому что мы уже знали советские требования после стокгольмских переговоров.

Когда я обсуждал этот вопрос с несколькими членами кабинета министров, они высказали заинтересованность в предложении Блюхера. Но они хотели знать подробности, поэтому 20 февраля я пригласил его на новую встречу.

Фон Блюхер вновь сказал, что германское правительство не считает возможным быть посредником. Поэтому он подумал о механизме для установления контактов. Он снова обратил внимание на то, что есть два неизвестных: отношение Риббентропа и отношение Москвы.

После этого последовало продолжительное молчание, а затем Блюхер откланялся.

Когда я рассказал о моей беседе с Блюхером Рюти и Вальдену, мы решили, что в его предложении нет ничего стоящего. Поэтому стоит просить Швецию выступить в качестве мирного посредника: при необходимости будем обещать уступку полуострова Ханко.

Тем же вечером Вальден убыл в ставку главнокомандования с заданием выяснить мнение военных о таком повороте дел.

Не только Германия проявила интерес к последнему этапу финской войны. Рюти нанес визит граф Бех, который прибыл в Финляндию по специальному поручению министра иностранных дел Италии графа Чиано. Рюти снабдил его всей необходимой информацией, высказав в конце встречи предложение, чтобы две державы, не участвующие в войне, предприняли мирные инициативы, направленные на прекращение конфликта. Рюти заверил его, что с финской стороны такие инициативы будут охотно приняты. Бех предположил, что Италия может оказать давление на Германию; но какие-то реальные шаги не были сделаны.

У меня также побывал норвежский посол Мишле. Он посетовал на инцидент с «Альмарком» (захват германского судна Британией в одном из норвежских фьордов для освобождения британских военнопленных). С его точки зрения, Англия этим актом нарушила норвежский нейтралитет. Но больше всего ему хотелось узнать, что Блюхер сказал во время своего визита в министерство иностранных дел. (Таким образом, его визит стал широко известен.) Не сделал ли Блюхер предложение о мирном посредничестве? Я сказал, что никаких мирных предложений мы не получали.

Тем временем в Париже планировали отправку вспомогательных войск. Наш посол Хольма постоянно получал запросы об аэродромах, где могли бы совершать посадку самолеты, зимнем рационе наших солдат и прочем. Он сообщил, что французский премьер Даладье издал указ, которым предписывалось, чтобы вспомогательные войска были готовы к отправке на десять дней раньше, чем предусматривалось планом. Через несколько дней стало известно, что экспедиционные силы Запада смогут выступить в конце февраля или начале марта.

Поскольку ситуация вступила в решающую фазу, что было видно по событиям на фронте, ужесточению советских требований, отношениям со Швецией, предложениям Запада, требовался диалог с комиссией по внешнеполитическим вопросам парламента, чтобы знать мнения парламентских кругов. Теперь это было не так трудно: парламент счел нужным быть ближе к центру событий и в середине февраля перебрался в Хельсинки. Я попросил председателя комиссии Войонмаа назначить заседание комиссии на 21 февраля. Из-за возможности воздушной тревоги комиссия собралась очень рано, в половине девятого утра. Но едва мы начали, как объявили тревогу; еще дважды во время работы нам пришлось спускаться в бомбоубежище.

Я напомнил членам комиссии о моем обзоре событий, который сделал в Каухайоки три недели назад. Но с тех пор ситуация изменилась и с середины февраля, из-за прорыва советских войск, продолжала ухудшаться. Мы должны отдавать себе отчет, что закончить войну только своими силами мы не сможем. Нам будут нужны дополнительные войска, а также вооружение и деньги. Я сообщил членам комиссии, что мы заручились помощью от Скандинавских стран и от Запада.