Зелье 999 - Александра Лисина

— Леди Альена? Вам не спится?

Я, не придумав ничего лучше, кивнула, а затем, чтобы не быть голословной, направилась в ближайшие кусты, надеясь, что в темноте никто не заметит, как у меня подгибаются коленки.

Нет, я, конечно, видела много кошмаров, но настолько реалистичных мне еще не попадалось. Там все казалось настоящим: и светлый город, и залитое кровью поле, и царапающие землю твари, и умирающие рыцари. Даже опускающийся на чужую шею меч, при воспоминании о котором меня снова пробила дрожь.

Отойдя от лагеря подальше, я в изнеможении схватилась за первый попавшийся ствол и прижалась лбом к мокрой коре.

Демон…

Хорошо, что это был всего лишь сон! И очень плохо, что после него у меня до сих пор все внутри переворачивалось. Этот проклятый кошмар выпил из меня все силы. Вернее, я сама их выплеснула в бесполезной попытке что-либо изменить. Но если для меня это аукнулось лишь слабостью и временным истощением, то как это впоследствии отразится на эль Гарре, никто не скажет. Даже сноходец.

Постояв какое-то время под мокрыми листьями, я тяжело вздохнула и, чувствуя себя на редкость паршиво, поплелась обратно. Хорошо еще, в палатку к мужчинам не полезла, проверяя, жив ли там эль Гарр. Вот уж тогда точно позору было бы — не оберешься. В следующий раз попрошу мыша разбудить меня пораньше. И ни за что, никогда, ни за какие коврижки больше не полезу в голову этого ларанца. Во второй раз подобное зрелище я, пожалуй, не перенесу. Да и ему не советую. Надо будет сказать, чтобы два глотка успокоительного завтра выпил. И самой принять, а то до утра буду дергаться.

Когда я вернулась к шатру, на поляне все уже стало как прежде. Эль Гарр исчез. Винз при виде меня лишь понимающе хмыкнул. А когда я вопросительно на него посмотрела, молча показал два пальца. Понятно: еще два часа до рассвета. Можно лечь и спокойно досыпать.

Уснуть у меня, само собой, больше не получилось, хотя от проклятой слабости я избавилась довольно быстро. Этому немало поспособствовали прихваченные с собой зелья, о наличии которых даже эль Гарр пока не подозревал. Там были и сонные, и целебные составы, и даже яды, о существовании которых вообще мало кто знал. Но одинокой леди всегда следует быть готовой к неожиданностям на дороге, поэтому мой походный набор уже много лет оставался стандартным и время от времени лишь дополнялся новыми зельями.

Поутру я выбралась на улицу первой и, пока сонный Винз подбрасывал ветки в костер, чтобы разогреть остатки вчерашней каши, я вынесла из шатра столик с уже готовой едой и поставила рядом.

— Время дорого, мастер… простите, не знаю вашего полного имени.

— Э-э-э… Винз эль Гасс.

— Так вот, мое время стоит дорого, мастер эль Гасс. Поэтому давайте будем его экономить.

Винз проводил меня удивленным взглядом, но ничего не сказал и даже не спросил, откуда я взяла запеченную на углях, источающую одуряющий аромат и еще горячую куропатку, фаршированную кашей. Но когда через полчаса я снова вышла на улицу, на подносе остались лишь начисто обглоданные кости.

— Благодарю, миледи, это было кстати, — кивнул эль Гарр, на мгновение встретившись со мной взглядом. — Как и ваше зелье. Винз, убери посуду. Анна, приготовь лошадей к дороге.

Девица, одарив меня престранным взором, молча ушла выполнять приказ. Ее приятель так же молча сгреб с тарелок кости, тщательно вытер столик и даже был так любезен, что донес его до шатра. Затем они с командиром занялись сборкой палаток и увязыванием тюков. А я в это время вынесла на улицу свой саквояж, припрятала за пазухой сладко сопящего мыша, который уже не первый год выполнял роль соглядатая, будильника и шпиона одновременно. Коротко взмахнула рукой, с помощью заклятия отвязала удерживающие шатер в вертикальном положении веревки. Затем снова сложила его домиком и аккуратно направила в нужную ячейку саквояжа, при этом очень внимательно следя, чтобы уменьшающее заклинание подействовало вовремя и не запихнуло внутрь не до конца принявший нужные размеры шатер.

Когда я закончила и, защелкнув замочек, подняла саквояж с земли, на лицах эль Гарра и Винза появилось такое же странное выражение, как и у Анны недавно. Но они вновь ни о чем не спросили. И даже не удивились, что сегодня я накинула на себя плащ другого цвета, а под него не поленилась надеть невесть откуда взявшуюся меховую жилетку.

Утром, несмотря на выглянувшее из-за туч солнце, на улице похолодало еще больше, так что изо рта шел пар, а оседланные Анной лошади аж приплясывали от нетерпения. Дорога за ночь слегка подсохла. Ехать стало гораздо веселее, но на разговоры никого из нас не тянуло. Меня — потому что я все утро напряженно анализировала чужой сон. Анна, судя по недовольному выражению лица, все еще за что-то дулась на командира. Винза, который снова ехал последним, я почти не видела. А эль Гарр… кто знает, что творилось у него на душе? Но я бы на его месте вряд ли смогла остаться невозмутимой, если бы во сне кто-то день за днем срубал мне голову, да еще так страшно, как это сделал некромант.

А маг выглядел спокойным и даже слегка задумчивым, словно для него это ничего не значило. Хотя если он уже не раз видел этот сон, то, как бы это сказать, успел немного привыкнуть? Судя по тому, что кошмар обрывался в тот момент, когда меч касался шеи мага, в этот же самый миг сон заканчивался, и эль Гарр просыпался. Да, как я сегодня. Но тогда получается, что сон закольцованный? И маг обречен ночь за ночью видеть одно и то же сражение, в котором ему не дано победить?

Пока мы ехали, я всю голову себе сломала, пытаясь понять, что за заклинание использовал некромант, если оно реализовалось таким непонятным образом. То, что сон был связан с ним напрямую, не вызывало сомнений. Сны — это всегда отражение того, что с нами было или могло бы быть в реальной жизни. Наше прошлое, будущее, страхи, мечты и самые потаенные желания. Поэтому, если даже во сне эль Гарр уже третий месяц сражался за собственную душу, значит, и в реальности с ним творилось нечто подобное. Пусть и не так явно, как это происходило в кошмаре.

Исходя из этого у меня появился закономерный вопрос: а чего именно хотел добиться некромант, когда направлял это заклинание на незваного гостя? Это было сделано умышленно или же получилось случайно? Почему прообразом терзающей душу мага боли стали именно собаки? Ларанец не производил впечатления человека, до поросячьего визга боящегося животных. Он, как мне показалось, вообще никого не боялся. Для этого у одного из сильнейших магов страны и Руки короля попросту не было повода. Кто бы мог ему противостоять в открытом поединке? Вот именно. От силы если пара человек наберется во всех трех королевствах. Но тогда откуда взялся облик нежити? И почему, вместо того чтобы обогнуть холм, мертвые твари раз за разом пытались уничтожить именно его, человека? Последнего рыцаря, до последнего вздоха пытающегося защитить все то, что олицетворяло для него сердце и душу?

Наконец, меня очень интересовало, каким образом учитель сумел отграничить этот сон от остальной личности мага. И какое отношение к этому процессу имело испорченное мышом зелье. Определенное влияние на эль Гарра оно действительно оказывало, в противном случае у ларанца не закрывались бы дыры в ауре от одного моего присутствия и не накатывали одновременно с этим приступы ярости. Однако каковы в этом конкретном случае причина и следствие, я пока не понимала. Слишком уж все было запутано. И до сих пор не имелось ни одной толковой зацепки, способной распутать этот клубок.