Дневная битва - Питер Бретт

– Не обманывайтесь, – предупредила Кева. – После яда туннельной гадюки удар скорпиона покажется нежным поцелуем. Один укус способен убить шарума за считаные минуты. Туннельная гадюка жалит быстро, отползает и ждет, когда жертва умрет. Она может позволить себе ожидание. Другие животные не едят ужаленных ею, иначе тоже погибнут от яда.

Рассказывая, Кева сняла крышку и закатала по локоть шелковый рукав. Она держала за хвост песчаную мышку. Та отчаянно пищала и извивалась, чуя беду. Кева уронила ее в гадючий ящик перед камнем.

Змея мгновенно развернулась и бросилась на мышь, но, как ни была проворна, Кева оказалась быстрее. Ее рука неуловимо для глаз схватила змею позади головы и вынула из ящика. Та поначалу забилась, но Кева держала крепко, ворковала над ней и поглаживала по голове, пока змея не успокоилась.

– Мы можем заставить гадюку обнажить клыки, если надавим на основание черепа.

Она нажала большим пальцем, и выдвинулись два кривых клыка, ранее прятавшиеся в своде пасти. На столе стоял стеклянный пузырек, прикрытый тонкой пленкой. Кева проткнула ее клыками.

– Мешочки с ядом расположены с обеих сторон головы, тут и тут, – показала она. – Если надавить, они опорожнятся в наш сосуд.

Она сделала, как сказала, и в пузырек упало несколько капель. После Кева вернула пленницу в стеклянный ящик, змея мигом свернулась и, медленно поводя головой, уставилась на мышь. Та вытаращилась в ответ, оцепенела вся, кроме носа, который с точностью повторял танец змеиной головы. Наконец змея нанесла удар, укусила только раз и втянулась в каменную пещеру, оставив мышь извиваться в песке. Через несколько секунд мышь затихла.

– Даже после дойки на клыках сохраняется яд, которого более чем достаточно, чтобы убить, – прокомментировала Кева, когда змея выскользнула из полости за добычей. Пасть приоткрылась, готовая заглотить мышь целиком. – Гадюка наестся, выспится, и завтра к этому времени ее мешочки снова наполнятся ядом.

Кева подняла пузырек, в котором яда и было-то капли три.

– Этого хватит, чтобы убить всех присутствующих. Кто скажет, как приготовить противоядие?

Несколько девушек подняли руки, но Инэвера успела первой.

Инэвера и другие девушки стояли на коленях, образовав кольцо вокруг горы подушек. Спины выпрямлены, взоры – внимательны. К най’дама’тинг присоединилось и несколько даль’тинг в черных головных платках – этих девушек прислали на учебу во дворец дама’тинг перед отправкой в великий гарем.

Кева сняла белые одежды, даже покрывало и капюшон. Под ними оказались прозрачные лосины, они обтекали ее голени и бедра, как лавандовый дым, и заканчивались ножными браслетами с мелодичными золотыми колокольцами над голыми ступнями. Накрашенные ногти были бледно-лиловыми, в тон одежде. Просвечивал и топ, свободный в области крепких грудей; стройная талия обнажилась, имея на себе лишь золотую цепочку, на которой висели черный бархатный мешочек с хора и фиал. Ничем не прикрытое лоно гладко выбрито, как и вся ее кожа; нетронутыми остались брови и густая грива черных волос, что ниспадали блестящими локонами и были забраны в золото. Незримым осталось только лицо: непроницаемая лиловая шелковая вуаль подчеркивала лавандовый цвет прозрачного наряда.

В задней части комнаты зазвучала ритмичная музыка в исполнении трио пожилых евнухов, вооруженных зурной, томбаком и кануном. Кева подала знак, подошел Хавель. На мускулистом теле евнуха не оказалось, как всегда, ничего, кроме золотых кандалов и шелковой набедренной повязки, которая свисала, как флаг, с огромного затвердевшего члена. Взгляды многих девушек, и в том числе Инэверы, устремились к нему, словно металл к магнетиту. Инэвера поежилась, чувствуя себя неуютно.

Дама’тинг рассмеялась:

– Как видите, Хавель уже готов исполнить свои обязанности. Но мужчину необходимо довести до безумия и только потом разрешить ему расчехлить копье.

Она взяла Хавеля за руку и с подворотом швырнула его на подушки, использовав собственный вес евнуха.

Затем начала танцевать. Бедра покачивались в такт музыке и не сбивались с него даже под дополнительный ритм, который она выбивала в маленькие латунные кимвалы, закрепленные на больших и указательных пальцах. Золотые колокольцы на лодыжках и ручные браслеты усиливали колдовское воздействие по мере того, как она обходила ложе из подушек, переступая ногами уверенно и быстро, как в шарусаке. И в самом деле многие ее движения повторяли те, что регулярно отрабатывались в предрассветные часы.

Хавель смотрел на нее зачарованно, как мышь на туннельную гадюку. Набедренная повязка грозила треснуть, то же творилось с мощными мышцами, которые напряглись и обозначились отчетливо, а жилы неистово пульсировали.

Так продолжалось, пока у Инэверы не закружилась голова. В помещении стало жарко и сладко пахло благовонным курением; она раскачивалась в такт музыке и нескончаемой дроби, которую выбивала дама’тинг. Другие девушки очаровались не меньше, и все напряженно следили, как дама’тинг подкрадывается к жертве.

Наконец Кева сделала ход, метнулась к подушкам и сорвала с Хавеля набедренную повязку, дабы обнажить его горделивое копье. Она провела по нему пальцем, и безъязыкий евнух застонал. Кева сняла с поясной цепочки фиал, капнула на ладонь маслом и растерла, ее руки сделались скользкими.

– Повествуя о ночах, когда она возлежала с Каджи, Дамаджах описывает семь приемов, – сказала дама’тинг и взяла Хавеля за член. – Смотрите внимательно, я покажу все.

Вскоре Хавель запрокинул голову, вновь застонал, но невеста крепко сдавила его орган у основания похожей на гриб головки и принялась ворковать, дожидаясь, когда он успокоится.

– У Хавеля нет ядер, но они будут у мужчин, с которыми вы возляжете. В их чреслах заключены грядущие поколения красийцев, и Эведжах предписывает не проливать и не проглатывать ни капли семени.

Священнодействия дама’тинг снова и снова ставили Хавеля на грань, но она всякий раз терпеливо восстанавливала его самообладание, прибегая к сдавливанию.

– Приемов семь, – повторила дама’тинг и оседлала евнуха, – но возлечь с мужчиной можно семьюдесятью семью способами. Вот первый, называется «дживах сверху». Мало просто двигаться вверх и вниз на его копье. Вы должны… вращаться.

Она показала как, применив недавние танцевальные па.

– Если вы властвуете над мужскими чреслами, возлежа на подушках, то властвуете и над мужчиной, – изрекла дама’тинг, – а заодно обеспечиваете и собственное удовольствие. Большинство мужчин, дай им волю, едва соображают, куда совать, и сношаются, как собаки.

Бессчетные часы обучения постельным пляскам не прошли бесследно: у Инэверы заломило мышцы, едва она напрягла их на утреннем шарусаке. Из-за латунных кимвалов на кончиках пальцев появились мозольки, а пятки покраснели от волдырей. Потом обработает пемзой в купальне.

Но, несмотря на скованность и боль, Инэвера чувствовала в себе силу. Она не была столь сильна, даже когда переносила через базар огромные штабеля корзин. Она приготовилась выполнить шарукин, но Кева не разделась. Вместо этого подозвала девушек, чтобы встали вокруг, и кликнула мускулистого евнуха. На сей раз явился не Хавель, а другой, по имени Энкидо.