Судьба «румынского золота» в России 1916–2020. Очерки истории - Татьяна Покивайлова

27 марта заместитель наркома иностранных дел Н.Н. Крестинский в письме заместителю наркома внешней торговли М.А. Логановскому просил назначить представителя Московской таможни для участия в передаче Румынии её архивов для их пломбирования[414].

Примерно в это же время, в последней декаде марта, в НКИД поступила информация об обнаруженных при сносе Николо-Греческого монастыря XIV в. в Москве[415] надгробиях семьи молдавского господаря и Светлейшего князя Российской империи Дмитрия Кантемира, его жены Екатерины и дочери Марии. Там же находилась и могильная плита сына известного поэта и дипломата Антиоха Кантемира, состоявшего на императорской дипломатической службе и умершего в 1744 г. в Париже. 3 апреля 1935 г. Штерн проинформировал Чиунту о том, что советская сторона готова вместе с национальным архивом передать три надгробных плиты семейного захоронения Кантемиров. Чиунту с энтузиазмом воспринял это известие, подчеркнув, что подобный акт «будет рассматриваться в Румынии как исключительно дружественный в силу той роли, которую Дмитрий Кантемир играл в своё время в политической и культурной жизни Румынии»[416]. Естественно, Чиунту сразу же передал столь важную информацию в Бухарест, отметив, что вопрос о передаче надгробия Антиоха Кантемира им в беседе со Штерном не ставился, поскольку все связанное с личностью и жизнью дипломата «принадлежит историческому наследию» России.

В результате произведенных в мае 1935 г. раскопок под надгробными плитами были найдены останки, идентифицированные как принадлежавшие Дмитрию Кантемиру[417]. 1 июня в одном из залов Государственного исторического музея рака с останками была передана румынской стороне. Советское правительство рассматривало эту акцию как фактор укрепления дружественных отношений между двумя народами.

Архивная «эпопея» завершилась 31 мая 1935 г., когда Д.Г. Штерн и Э. Чиунту подписали протокол о передаче Румынии архивов, эвакуированных в Россию в 1916–1918 гг. В протоколе отмечалось, что «данные архивы, упакованные в 1 443 ящика и тюки, были переданы господином М. Лапиным, уполномоченным на это Главным управлением архивов СССР[418], господам М. Николау и И. Поповичи[419], уполномоченным на это Королевским Министерством иностранных дел Румынии, и что дата передачи была определена актом, подписанным 28 мая сего года и приложенным к настоящему протоколу»[420]. Кроме того, при подписании протокола Штерн передал Чиунту 18 коробок и 9 пакетов с 403 старинными румынскими рукописями[421]. В протоколе подчеркивалось, что коробки и пакеты передаются без тщательной проверки их содержимого, и констатировалось, что «передача румынских архивов, находившихся до настоящего дня во владении правительства СССР, завершена»[422].

Решение вопроса о доставке архивов и останков Дмитрия Кантемира в Румынию советская сторона оставила на усмотрение румынского правительства, предложив на выбор два варианта: сухопутным или морским путём (через Одессу) [423].

Румынское правительство предпочло второй вариант. 14 июня 1935 г. пароход «Принцесса Мария» прибыл в румынский порт Констанцу.

С грандиозными торжествами, по церемониалу погребения королей, рака с останками Дмитрия Кантемира была захоронена в Яссах – столице Молдавского княжества, в Кафедральном соборе «Трех святых». Позже, летом 1957 г., по решению советского правительства библиотеке Румынской академии были переданы микрофильмы старинных документов о жизни и деятельности Дмитрия Кантемира, изготовленные Главным архивным управлением СССР[424].

Румынские специалисты начали разборку прибывших архивов. Действовали бессистемно, вскрывали те ящики, которые попадались под руку. Почти сразу возникли неприятности. В первых же ящиках оказались малозначимые и случайные вещи: румынские банкноты, напечатанные в Москве в 1917 г., банковские бухгалтерские книги, послужные списки чиновников Министерства земледелия, личные вещи вплоть до нижнего белья, и ни одного сколько-нибудь важного документа. Пресса сообщала, что журналисты, присутствовавшие при вскрытии ящиков, «пришли в оцепенение». Газеты подняли шум. Близкая к правительственным кругам бухарестская «Curentul» («Новости») поспешила сообщить, что «в ящиках нашли нижнее бельё “кокотки образца 1916 г.”»[425]. Титулеску пришлось собрать лидеров оппозиционных партий и журналистов и объяснять им, что передача архивов имеет, прежде всего, политическое значение как символ дружбы. Когда же журналисты стали настаивать на предоставлении описей ящиков, отправленных в Москву (имеется в виду имущество, находившееся вместе с архивами во втором эшелоне. – Т.П.), то посол Островский заявил, что румынской стороне «передали то, что хранилось в государственных архивах Советского Союза» и что «никаких описей на содержимое ящиков не существовало в природе вещей»[426]. Достоверность его заявления подтверждаются материалами комиссий ЦК РКП(б), проводивших в 1922 и 1923–1924 гг. инвентаризацию румынских ценностей. Так, например, главный техник Гознака Ермолаев, осматривая кладовые Кремля в присутствии помощника заведующего Операционным отделом Гохрана Герасименко и контролёра Белякова констатировал, что при вскрытии некоторых ящиков, находившихся в кладовых, в них оказались: 1) чистая белая бумага; 2) чистая бумага с водяными знаками; 3) клише для печатания дензнаков Румынии; 4) нумерационные рамы без номеров; 6) краски тёртые и сухие; 7) вальцевая масса. Всё это предназначалось, для печатания дензнаков Румынии в России, с которой у Румынии по этому поводу был заключен соответствующий договор.