У меня рак, как быть дальше? - Ранджана Сривастава

«Если я начну вам рассказывать, как рак повлиял на мою жизнь, то мы с вами просидим до утра, доктор. Я чувствую себя разбитым».

Возможно, из-за рака вам пришлось повременить с беременностью или вовсе отказаться от идеи завести детей – этот вопрос особенно деликатный и щепетильный даже в самые лучшие времена. Может быть, вы позаботились о том, чтобы сохранить возможность иметь детей, либо же вам было не до этого, или врач даже не порекомендовал подобные меры. Возможно, необходимость бороться с раком отнимала у вас всю энергию и у вас попросту не оставалось ни времени, ни сил на детей, престарелых родителей или кого-то другого. Восстановить нарушенную связь может оказаться весьма непросто, особенно если вас при этом еще и терзает чувство вины.

Некоторые работодатели относятся к хронически больным людям с пониманием и сочувствием, в то время как другим приходится с ними расставаться из-за давления со стороны коллег. Многие пациенты под давлением увольняются со своей прежней работы. Может быть, ваш онколог и сказал вам, что вы в порядке, однако этого может оказаться недостаточно, чтобы вы могли вернуться на рабочее место. Вы можете оказаться слишком расстроены из-за своего изменившегося внешнего вида, из-за того, что старая одежда не сидит, либо же болезнь может заставить вас полностью пересмотреть свои приоритеты. «Моя секретарша жаловалась на малейшую простуду, и мне пришлось быть максимально сдержанным, чтобы ненавязчиво напомнить ей о том, что я чуть не умер от рака».

Это только некоторые из проблем, о которых рассказывают мне пациенты после окончания формального лечения. Людям приходится сталкиваться с огромным количеством вопросов, которые они постоянно мучительно решают, зачастую сталкиваясь с полным непониманием и отсутствием какой-либо поддержки. «Каждый думает, что мне повезло остаться в живых, однако моя жизнь похожа на катастрофу», – призналась одна юная шеф-повар после окончания своей противораковой терапии. Муж, с которым они были вместе пять лет, оставил ее, и она потеряла работу, так как поврежденные нервы не позволяли ей свободно пользоваться руками. Ей понадобилось три года, чтобы восстановиться после эмоциональной травмы и найти себе новое призвание в жизни. Позже она призналась: «Я была слишком уязвимой. Хотелось бы мне, чтобы я была увереннее, более терпеливой и снисходительной по отношению к себе».

Я полагаю, что это отличное послание для каждого из вас.

Спасение от болезни – это потрясающе, однако помните, что впереди вас может ждать множество неурядиц и препятствий повседневной жизни. Сохраняйте терпение и спокойствие, преодолевайте проблемы, ищите поддержки и помощи окружающих, а самое главное, пожалуй, – не теряйте веры в то, что все наладится.

Удачи!

Я познакомилась с Джеком, когда ему, старику за семьдесят, диагностировали злокачественную опухоль поджелудочной железы. Рак нашли случайно, когда он обратился в больницу из-за травмы бедра, вызванной сильным остеопорозом. Ему успешно заменили тазобедренный сустав, однако рак оказался неоперабельным. Джека отправили ко мне, чтобы я посоветовала ему подходящий курс химиотерапии. Джек был в хорошей форме и регулярно играл в крикет со своими сверстниками – они познакомились еще тогда, когда Джек впервые стал отцом, и с тех пор дружили всей командой. Джеку не терпелось как можно скорее приступить к лечению, чтобы он мог вернуться к игре в крикет и другим любимым занятиям. Вместе со своей женой Салли, он жил на небольшой ферме на краю города, куда почти каждые выходные к ним в гости приезжали внуки. Вся семья с нетерпением ждала этих визитов.

Джек рассказал, что с момента выставления диагноза его начал беспокоить небольшой дискомфорт в области живота, а также был плохой аппетит. Салли показалось, что он похудел на пару килограммов, однако в остальном с Джеком было все в порядке. Он приступил к химии, и она дала потрясающие результаты – между прочим, нечто невероятное для рака поджелудочной железы. Опухоль уменьшилась в размерах, а неприятные симптомы практически исчезли. Начался новый сезон крикета, так что мы с Джеком приняли совместное решение остановить лечение. Девять месяцев все было хорошо, однако затем Джека начали мучить сильные боли, а снимки показали увеличение опухоли в размерах. Он тут же вернулся к химиотерапии, однако на этот раз ему пришлось несколько месяцев терпеть побочные эффекты, прежде чем она дала какой-то положительный результат. Когда эффект от лечения достиг своего порогового значения, было принято решение его приостановить. Джек уже слишком устал от него и не испытывал такого воодушевления, как в первый раз. Я поддержала его в желании отдохнуть от лечения, чтобы он мог заниматься своей фермой.

Однако я переживала, что понадобится еще один курс химиотерапии, и мои беспокойства оправдались, когда Джек вновь объявился всего два месяца спустя с жалобами на еще большую боль и усталость. Снимки показали, что рак снова заявил о себе, в этот раз добравшись до ближайшего лимфоузла и печени. Мы поговорили о том, что, несмотря на отличный результат в первые полтора года, теперь все выглядело намного серьезнее. Джек был разочарован таким поворотом событий, однако был настроен решительно и приступил к третьему циклу лечения. Как он сам признался, первый раз дался ему проще всего, на повторном курсе пришлось уже поднапрячься, учитывая такую реакцию организма, третья волна лечения могла бы стать для него фатальной, но тем не менее Джек горел энтузиазмом попробовать. Когда пациент проходит несколько курсов химиотерапии, разделенные временным промежутком, то меня как онколога в первую очередь беспокоит соответствие его ожидания текущим на данный конкретный момент времени обстоятельствам. Джек заверил меня, что понимает тот факт, что у каждого следующего курса химиотерапии шансов на успех меньше, чем у предыдущего. В конечном счете мы все-таки приступили к химиотерапии, однако отрицательная реакция началась почти сразу. На тот момент Джеку уже стукнуло восемьдесят и он страдал от сильной тошноты и усталости. Уровень болезненных ощущений постоянно прыгал – одну неделю все было терпимо, однако другую, без каких-либо на то видимых причин, боль становилась невыносимой. Еда стала для него неприятной рутиной, которую он выполнял скорее из чувства долга перед своей женой, чем ради собственного удовольствия.

Джеку приходилось проводить в дороге битых два часа, чтобы приехать ко мне на прием, – настолько ему были дороги наши отношения, однако я видела, что у моего когда-то жизнелюбивого и веселого пациента как будто пропал энтузиазм. Я видела, что он все больше и больше полагался на Салли, когда нужно было запомнить детальную информацию по поводу симптомов и лекарств, однако подобная потеря контроля невероятно раздражала его самого. Если я обращалась с вопросом к Салли, он резко меня обрывал: «Я могу говорить за себя сам!» – однако на деле у него далеко не всегда это получалось – он постоянно путал дни, дозировку и другие важные детали. Салли снисходительно выручала его, делая вид, что сверяется с их записной книжкой, хотя в действительности и так прекрасно знала ответы на мои вопросы.