У аборигенов Океании - Януш Вольневич

они стыдятся их носить. К счастью, местные жители относятся к ним терпимо.

Усаживаясь в вездеходе «губернатора» островов Тробриан (так, пожалуй, следовало бы именовать этого молодого офицера), я еще раз взглянул на альбиноску. Согнувшись, она искала прищуренными глазами какой-то предмет, который, очевидно, выпал из ее рук.

Мы поехали по удивительно длинной бетонной полосе, уже потрескавшейся во многих местах. Буйная тропическая растительность заявляла о своих правах. Чахлые от природы земные ростки с неодолимой силой прорывались сквозь щели массивного бетонного покрытия. Проехав стартовую полосу, мы повернули на грунтовую дорогу. Как сообщил нам офицер, дорога вела в крупнейший населенный пункт архипелага — Лосуиа, где находились штаб-квартира администрации, миссии разных вероисповеданий, школа и единственная гостиница на этих островах, где нам и предстояло остановиться.

— Тим, то есть владелец отеля «Лосуиа», построил его недавно, — сказал офицер, — и соорудил на нем даже купальный бассейн. В сезон к нам прилетают туристы, один или два самолета в неделю, однако теперь здесь пусто, слишком часто выпадают дожди. Вы избрали не лучшее время, господа.

«Ба, — подумал я, — если бы мы только могли выбирать! Ведь то, что мы вообще сумели добраться сюда, — великое) счастье».

По обеим сторонам дороги — густая зелень, перемежающаяся кокосовыми пальмами. Четверть часа езды — и мы у цели, большого двухэтажного бунгало, вход в которое украшен снизками раковин и цветной резьбой по дереву. Нам предоставили две комнатки на втором этаже. Традиционную рюмку вина мы распили с владельцем гостиницы уже под аккомпанемент проливного дождя, барабанившего по отлогой крыше. До этого Тим дал нам по две таблетки хинина и сообщил, в какие часы будут подавать пищу. Так мы стали степенными постояльцами на полном пансионе. Во время первого ужина оказалось, что в гостинице кроме нас проживает еще только один постоялец, некий Терри Госгроув, правительственный чиновник, прибывший в командировку из Порт-Морсби для поисков (кстати, увенчавшихся успехом) пресной воды на острове.

Как соотечественники профессора Малиновского мы стали своего рода почетными постояльцами пустующей гостиницы. Вскоре, однако, оказалось, что хотя имя знаменитого поляка было у всех на устах, никто здесь не знаком с его работами настолько, чтобы стать проводником по следам путешествий ученого. К счастью, Тим раскопал где-то английское издание «Аргонавтов западной части Тихого океана» Малиновского, и в первый же день пребывания на островах Тробриан я засыпал под убаюкивающий шум ливня с книжкой в руках, раскрытой едва ли на пятой странице. Там, кстати, был помещен фотоснимок альбиноса, сделанный профессором в 1918 году.

Б. Малиновский писал тогда по этому поводу: «Нет ни малейших сомнений, что туземцы очень брезгуют этими несчастными существами; и это вполне понятно: достаточно самому увидеть лишенного пигментации туземца. Мне пришлось, однако, отметить ряд случаев, когда женщины-альбиноски имели многочисленное потомство. И как только они забеременели?..»

Омаракана

С утра я перелистывал «Аргонавтов», с трудом одолевая английские специальные термины. Одно удалось мне легко установить: свои исследования профессор проводил главным образом в деревне Омаракана. Нельзя было больше медлить. Напутствуемые советами Тима, мы направились туда в сопровождении переводчика.

«Вдали видны купы деревьев — это раскинувшиеся вокруг Омараканы фруктовые насаждения, пальмы и остатки невырубленных еще девственных джунглей. Миновав рощу, оказываемся между двумя рядами домов, построенных концентрическими кольцами вокруг обширного открытого пространства. Между наружными и внутренними кругами протянулась окружная улица, на которой видны группы людей, сидящих перед хижинами. Наружное кольцо состоит из жилых домов, а внутреннее — из амбаров, где до следующего сбора урожая хранится ямс — основная пища туземцев.

От жилых домов амбары отличаются лучшей отделкой, более продуманной конструкцией и обильными украшениями. С обширной площади, расположенной в самом центре деревни, видны амбары, обращенные, подобно жилым домам, к центру деревни. В Омаракане посреди селения находится большой амбар с ямсом, принадлежащий вождю. Несколько ближе к внутреннему кольцу, но также на центральной площади, стоит хижина, в которой проживает вождь.

Следует отметить характерную симметрию в планировке деревни, соответствующую определенной социологической схеме. На расположенной в центре площади сосредоточивается общественная жизнь и совершаются всевозможные празднества. Дома, находящиеся вокруг этой территории, как бы освящены и ограждены рядом табу. Улица, пролегающая между двумя рядами жилищ, — арена домашней жизни и повседневных событий. Не будет большим преувеличением сказать, что площадь — это мужской участок деревни, а улица — женский.

А теперь познакомимся с несколькими наиболее знатными жителями Омараканы».

Так писал профессор Малиновский в своей книге «Аргонавты западной части Тихого океана».

Наказ профессора мы со Стахом выполнили с тем большей готовностью, что в рассказе о деревне Омаракана не нужно было менять ни слова. В 1968 году Омаракана выглядела точно так же, как полвека назад, когда ее описал знаменитый этнограф.

С любопытством гляжу на приближающегося великого вождя. Предупрежденный своими подданными, он надел специально для нас европейскую сорочку, своего рода юбочку из белого ситца и кожаный пояс с блестящей пряжкой. Толстый, широкий нос и буйная курчавая шевелюра завершали его облик.

Он любезно здоровается с нами, а тем временем вокруг начинают собираться старейшины деревни. Мужчины подходят слегка согнувшись, бдительно следя за тем, чтобы их головы были несколько ниже головы почтенного верховного вождя, как австралийцы величают правителя Киривины. Итак, этот старый обычай, описанный Б. Малиновским, сохранился! Никто из жителей острова Тробриан не осмелится сидеть, пока вождь Омараканы стоит, если только ему не подготовлено специальное место на возвышении.

Великий вождь Ванои слышал о белом чужестранце, проживавшем вместе с его предками в Омаракане, но мало что может рассказать об этом. Он требует к себе некоего старика по имени Тобутусава. Полусогнутый, весь в морщинах, старец долго рассказывает что-то на местном наречии, то и дело указывая на какое-то место на окраине деревни. Правительственный чиновник, который переводит нам эту сопровождаемую жестикуляцией речь, кратко резюмирует:

— Тобутусава говорит, что был тогда еще мальчиком, но помнит, как его старший брат Манокева разговаривал с белым чужестранцем перед его палаткой, которая стояла под той вот пальмой.

Гляжу на указанное место и представляю себе одинокого, худощавого человека в очках, стремящегося проникнуть в суть незнакомых ему явлений и обычаев и делающего свои записи перед палаткой в окружении деревенской детворы.

Тобутусава узнает по фотографии (в английском издании книги Б. Малиновского) ее автора, но больше всего его интересуют стоящие рядом с ним дети. Старик так и сыплет именами малышей, давно уже умерших, с которыми он играл в годы своего детства. Тобутусава переворачивает страницу в поисках более подробных сведений о тех временах, но видит лишь зачерненную местами бумагу.

В беседу теперь вступает