Хроника Ливонии - Генрих Латвийский

смысле, что от веры христовой не отречется никогда, но готов вступиться пред епископом за ливов и лэттов, чтобы облегчить им христианские повинности. Другие же, не считаясь с его намерениями, устраивали заговор против братьев-рыцарей и стремились с корнем вырвать из земли ливонской всех тевтонов и род христианский. Увидев это, епископы и братья-рыцари со всеми своими друзьями, ходившими с ними, возвратились — каждый в свое укрепление.

(Репрессии против заговорщиков) Тогда ливы из Саттэзелэ{186}, собравшись в своем замке, послали за советом к жителям Леневардена, Гольма, Торейды и ко всем ливам и лэттам. И согласились с ними все и стали укреплять все свои замки, чтобы после сбора урожая сразу укрыться там. И стали эти переговоры известны Даниилу из Леневардена, в то время замещавшему там судью. И послал он и взял всех старейшин ливов той области, знавших о злых замыслах, и бросил их в тюрьму, а замок их сжег. Точно также и рижане, узнав о злейших намерениях жителей Гольма, послали к ним и разрушили верхушку их каменного замка, построенного первым их епископом Мейнардом. Послав и в Торейду, велели в тишине ночи сжечь их замок, чтобы, собравшись там, они не затеяли более грозную войну против рижан. Так, когда замки были сожжены, рухнули замыслы вероломных. (Меченосцы осаждены в Зегевольдэ ливами) Ливы же из Саттэзелэ, уже давно укрывшиеся в свой замок, начали войну против зегевальдских братьев-рыцарей, стали преследовать их дружину и некоторых из них убили. Те однако, выйдя из зегевальдского замка, недавно ими построенного, обратили в бегство противников, преследовали их и убивали, но тут выступили против них еще ливы, более многочисленные и сильные, чем первые, и преследовали их и убили некоторых и оттеснили их обратно в замок. Так они сражались в течение нескольких дней. И услышал епископ о их распре и послал гонцов спросить о причине этой войны. И пришли в Ригу послы ливов и принесли много жалоб на Родольфа, магистра братьев-рыцарей, рассказывая об отнятых им у них полях, лугах и деньгах. (Попытки примирения. Переговоры Адельбранда и еп. Альберта с ливами) И послал епископ священника Алебранда, крестившего их, с некоторыми другими, но они, явившись, напрасно трудились и не в силах были разрешить их спор. Тогда сам епископ с Филиппом рацебургским пришел в Торейду и, созвав лийов с братьями-рыцарями, стал разбирать их дела. Ливы в полном вооружении оставались за рекой и говорили с тевтонами и во многом обвиняли братьев-рыцарей. И обещал им епископ возвращение всего несправедливо отнятого. Что же касается взятого у них за проступки, то этого возвратить не обещались, как отнятого, по заслугам. По совету мудрых людей епископ потребовал у них их сыновей в заложники того, что они не отступят от христианской веры, но они не собирались ни заложников давать, ни повиноваться епископу с братьями-рыцарями, а помышляли об удалении из страны христианской веры вместе со всеми тевтонами. Узнав об этом, епископы отправились обратно в Ригу, но один из спутников стал со слезами просить вновь послать к ливам епископа рацебургского с настоятелем, чтобы испытать, не успокоятся ли они и не примут ли проповеди спасительного учения. И послан был Филипп рацебургский с настоятелем Иоанном, Теодерихом, братом епископа, Каупо и множеством других к тем же ливам. И уселись все вместе с ливами перед их замком и стали обсуждать дело мира и справедливости, а в это время какие-то ливы, подойдя сзади, объявили ложное известие, будто братья-рыцари с войском разоряют область. Тут со страшным криком и шумом они схватили настоятеля и Теодериха, брата епископа, и судью Гергарда, и рыцарей, и клириков со всеми слугами, потащили в замок и с побоями отдали под стражу. Они хотели схватить и епископа, но им препятствовал и грозил его священник и толмач, Генрих из Лэттии{187}. Когда утихли крики и безумие ливов, епископ просил отдать ему настоятеля и всех других, грозя карой за такое оскорбление. Всех привели назад, и епископ вновь и вновь увещевал ливов не презирать таинства крещения, не оскорблять своего христианства и почитания бога, не возвращаться к язычеству и потребовал в заложники двух-трех их сыновей. Те отвечали лестью, но и не подумали дать заложников. Тогда сказал епископ: "О люди, недоверчивые сердцем, суровые лицом{188}, льстивые речью, познайте же вашего творца!" Он уговаривал их успокоиться, признать истинного бога и оставить языческие обряды, но ничего не добился. Так, только тщетно потрясши воздух речами, они вернулись в Ригу, а ливы тем не менее начали войну против братьев-рыцарей.

4. (Поход против восставших ливов. Осада и взятие замка Дабрела) Епископ Альберт, желая отделить куколь от пшеницы{189} и вырвать с корнем зло, возникшее в стране, прежде чем оно размножится, созвал пилигримов с магистром и его братьями, рижан и ливов, еще оставшихся верными. И сошлись все и собрали большое войско и, взяв с собой все необходимое, выступили в Торейду и осадили замок Дабрела, где были отступники ливы, и притом ливы не только братьев-рыцарей, но и епископские с другого берега Койвы, у которых князем и старейшиной был Везикэ. И вышли ливы из замка с тыловой стороны, ранили некоторых в войске, захватили их коней и доспехи и возвратились в замок, говоря: "Стойте крепко, ливы, и сражайтесь, чтобы не быть рабами тевтонов"{190}. И бились, обороняясь, много дней. Тевтоны же, разрушая осадными машинами замковые укрепления, метали в лагерь массу тяжелых камней и перебили много людей и скота; другие прогоняли с вала защитников замка, раня стрелами много народу; третьи построили осадную башню, но на следующую ночь ветром ее повалило наземь, и поднялся в замке громкий крик, и было ликование: там воздали честь своим богам по древнему обычаю, убивая животных; приносили им в жертву собак и козлов и бросали затем из замка, издеваясь над христианами, в лицо епископу и всему войску. Но напрасны были все их усилия. Ибо немедленно выстроено было более мощное осадное сооружение: поверх рва поставлена крепкая башня из бревен, а под замок повели подкоп. Между тем Руссин, выйдя на замковый вал, заговорил с венденским магистром Бертольдом, своим драугом{191}, то есть товарищем; сняв шлем с головы, он кланялся с вала и напоминал о прежнем мире и дружбе, но вдруг упал, раненый стрелой в голову, и вскоре умер{192}. Тевтоны рыли вал днем и ночью без передышки и наконец добрались до верхушки его,