Счастье на высоких каблуках - Ольга Хмельницкая

Даша задрожала как осенний лист. Марина едва удержалась, чтобы не улыбнуться.

– А самое неприятное, – продолжила Марина, – если ты попадешь в тюрьму лет на десять. Ни косметики, ни салонов, ни парикмахера. Представь, во что ты превратишься? Если Виталика возьмут, он тут же тебя сдаст. Соглашайся. Поедем в банк. Я переведу деньги на твой счет прямо при тебе. Виталик денег не получит. Там не та подпись.

На лице Даши мелькнуло понимание, потом она кивнула.

– Да, – сказала она. – Поехали.

Одним движением она разрезала скотч на запястьях Марины, не сводя с нее настороженного взгляда.

Виталик гнал машину как сумасшедший.

– Сука! – орал он. – Она знала!

На подписи не хватало одного крючка.

– Убью! – задыхался Виталик.

На пассажирском сиденье лежал авиабилет. Вылет через три с половиной часа. Виталика трясло. Закорючки не хватало. Бланк доверенности был испорчен. Глаза Виталика налились кровью, как у быка, когда он вспомнил подозрительный взгляд, которым посмотрел на него менеджер.

«Мерседес» вылетел на проселочную дорогу и помчался по колдобинам. Виталик посмотрел в зеркало заднего вида.

– Ну хоть урод арестован, – успокаивал он себя, – Димочка ей больше не поможет.

Машина резво проглатывала ямы и кочки. Дом приближался. Виталик проверил, в кармане ли пистолет, который он отобрал у жены. У него был в запасе еще план «В». Оставлять Марину в живых он не собирался.

Девушки садились в «Хаммер» Марины, когда услышали шум двигателя и во двор влетел «Мерседес».

– Куда собрались? – спросил Виталик, вываливаясь из машины и беря на мушку то Марину, то Дашу.

У него задергалась правая щека. Женщины замерли.

– Все бабы предательницы, – крикнул Виталик, – сговорились, да?

Взвизгнула пуля, Даша бросилась на землю. Виталик выстрелил второй раз. Марина метнулась к кустам. Третья пуля просвистела у нее над ухом. Марина выглянула из кустов. Муж шел к ней. Его шаги слышались все ближе и ближе. Под ногами хрустели ветки, взлетали испуганные птицы. Виталик приближался. Марина затравленно огляделась. Бежать некуда.

Из густого леса метнулась какая-то тень. Потом вторая, третья, четвертая. Люди в форме. На лице Виталика проступило недоуменное выражение. Его скрутили в мгновение ока. Муж упал прямо под ноги Марине.

– Все хорошо, – сказал Дима, подходя к ней. – Я успел.

Марина лежала на огромной кровати в огромном доме и смотрела в огромное окно, за которым мерно качались вековые сосны.

– Я наконец-то могу нормально спать, – сказала Марина. – Мне вообще все время хочется спать. Что такое? Последний месяц только и делаю, что сплю.

– Это нормально, – сказал Дима, – спи. Защитная реакция организма.

Он сидел в кресле рядом с диваном, вытянув ноги, невысокий, некрасивый и почти лысый.

– Спасибо, – сказала Марина.

Повисла тишина.

– Пожалуйста, – ответил Дима.

Она села на кровати.

– Мне нравится смотреть на тебя растрепанную и без косметики, – сказал Дима. – Так сказать, девушка «а-ля натюрель».

Он подошел, сел рядом с ней на кровати, обнял за плечо и прижал к себе.

– Спасибо, – сказала Марина, – за все, что ты для меня сделал.

От него пахло дорогим одеколоном. Марина положила ему голову на плечо.

– Я люблю тебя, – сказала она.

Дима молча скосил на нее глаза. Она обвила его шею руками.

– Я тоже тебя люблю, – сказал он. – Ты не представляешь, какой кайф просыпаться рядом с человеком, которого любишь. Сколько лет я просыпался и видел рядом женщин, с которыми меня ничего не связывало. Каждое утро было тошно. Если я просыпался один, тоже. И только сейчас мне хорошо. Я просыпаюсь и понимаю, что все в порядке. Это роскошь – быть рядом с кем-то, кого ты любишь и кто любит тебя. Нет в мире ничего более ценного. И чем богаче я становился, тем лучше это понимал – никакие блага мира не сравнятся с роскошью любить.

Она обнимала его. Пшеничные волосы лежали мягкой волной.

– Ну и чудненько, – сказала она, встав и энергично спрыгнув на пол. – Нас сегодня ждут великие дела.

– Ты все испортила, – засмеялся он, откидываясь на кровать, – всю романтику растоптала своими великими делами.

– Это опять вы? – удивилась подруга Лены, стоя на пороге своей сто седьмой квартиры и глядя на Марину глазами разного размера, – так Леночка же вернулась. Все же хорошо… Или что-то еще случилось?

– Можно войти? – спросила Марина.

Подруга Лены сделала шаг назад.

– Конечно, – сказала она, – заходите, располагайтесь.

– Я хочу спросить вас о вашем глазе. Вы вроде говорили, что вас бил муж?

Подбородок подруги дрогнул.

– Да, – сказала она. – Смертным боем. Вы тоже собираетесь спросить, почему я не уходила от него? Почему позволяла так с собой обращаться? Вам это интересно? Любопытство заело? Не спрашивайте, вам все равно не понять.

– Вы правы, – сказала Марина. – Мне не понять.

– Тогда почему интересуетесь?

– Я хочу оплатить вам операцию.

Глаза разного размера уставились на Марину.

– Вы не заработаете этой суммы за всю жизнь, – сказала Марина. – Так что соглашайтесь. Вы опять станете красивой, не надо будет носить черные очки. Это шанс начать жизнь сначала.

– Зачем вам это? – спросила подруга Лены.

– Я не спрашиваю, почему вы не уходили от мужа, который вас бил. А вы не спрашивайте, почему я это делаю, идет?

– Мне почему-то… страшно. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

– Неправильный подход, – сказала Марина, – дают – бери, бьют – беги. Все просто.

Глаза подруги смотрели безо всякого выражения. Марина представила, каково это – быть объектом постоянного сочувствия окружающих женщин, когда за твоей спиной шушукаются, рассказывая друг другу, что с тобой приключилось. И как мужчины отводят взгляд и избегают тебя.

– Спасибо, – сказала подруга Лены, – я согласна.

– Я угадала вашу мечту? – спросила Марина, слегка наклоняясь к ней.

– Да.

– Какой хорошенький столик, – подумала Марина, погладив гладкую поверхность. – Его можно будет поставить у кресла в углу гостиной.

Сверху столик был покрыт мозаикой. Изящные стальные ножки упирались в пол.

– И еще ваза к нему нужна, – решила Марина.

Она взяла вазу, высокую и черную, как фигура Наоми Кэмпбелл, и поставила в центр столика.