Вдох-выдох - Алиса Медовникова

женихов, а я с болью в сердце подметила, что с каждым разом она выглядит все хуже. И как бы мне не хотелось, чтобы она жила как можно дольше, нужно смотреть правда в глаза. Болезнь сжирает бабушку. Медленно, но верно. Изменения в бабушке и ухудшение из-за этого моего настроения, не укрылись и от папы, потому на обратном пути он разрешил мне сесть на руль и немного проехать по проселочной дороге. Папа знает, что я люблю машины, а правда пока получить не могу только из-за мамы, которая волнуется, что добром это не кончится.

– Ты такая счастливая, когда сидишь за рулем. – замечает папа. – Люблю наблюдать за тобой в такие моменты.

– Какие такие? – любопытствую я.

– В которые ты снимаешь маску хорошей девочки и становишься самой собой.

Я даже не знаю, что на это ответить. Ведь они же сами с мамой всю жизнь учили меня быть милой, тихой, вежливой, не перечить, со всеми здороваться и не позорить семью. Но впервые папа со мной откровенен, потому я просто слушаю, что он скажет дальше.

– Ника, пообещай мне, что никогда не предашь свой идеалы. Пожалуйста, дочка, не повторяй мои ошибки. Всю мою жизнь мне приходилось быть сначала «приличным мальчиком и сыном», а потом «приличным мужем». Сначала мама с папой указывали мне как жизнь, и жестко наказали за желание удрать на волю, а потом уже твоя мама. Знаешь, я ведь хотел быть музыкантом, гонять с гастролями по всей стране. У меня даже рок-группа своя была – «Красные перцы». Не трудно догадаться под кого мы косили, но жару мы давали. Собирали ДК, пару раз даже на гастроли катались, демка наша в Москве понравилась. Но мама с папой заявили, что патлатый рокер – горе в семье и они лучше умрут, чем позволят мне стать музыкантом. Я, конечно, их не послушал, а спустя пару месяцев отец и правда умер. Не из-за моей музыки, конечно, это я уже сейчас понимаю, но тогда мне казалось иначе. И, как и хотела моя мама, я женился на твоей маме и стал преподавать историю, как когда-то мой папа…

– Я этого не знала… – я поражена до глубины души. Мой папа – рок-музыкант. Зато теперь понятно, почему я люблю именно такую музыку.

– Я редко вспоминаю прошлое.

– Но почему?

– Потому что мне больно. Больно оттого, что я позволил другим людям загубить свои мечты и превратить себя в это вот… чтобы они радовались и гордились. Вот только они не рады и не горды, а я глубоко несчастен. И потому прошу тебя, не позволяй никому, и даже мне, обрезать тебе крылья. И пусть ты ошибешься, полетишь не туда, опалишь крылья или даже потеряешь их, это не страшно. Страшно – никогда не попробовать. Страшно – позволить другим отобрать твою мечту. Страшно проживать каждый день чужую жизнь понимая, что сейчас уже ничего не поменять. И пусть скоро не будет моей мамы, которая не сможет увидеть того, как я позорю семью своими песенками. И пусть в даже когда-то уйду от твоей мамы, но это все равно ничего не изменит. Все. Все лучшее уже позади, потому что, когда тебе пятьдесят, карьера рок-музыканта закрыта. Остается только доигрывать привычные роли приличного мужа и сына. Но роль гордого отца я не играю. Я и правда горжусь тобой, Ника. Так что пообещай мне всегда воплощать свои мечты в реальность. А если будут те, кто будет тебя останавливать – ты просто не слушай их или удаляй из своей жизни! Обещаешь?

– Обещаю! – киваю я, продолжая следить за дорогой, но предательская слеза обиды за загубленную жизнь моего папы все равно катится по моей щеке.

Четверг

Мой день рождения. Двадцать первый. И этот день рождения особенный. Не потому, что двадцать первый, а потому, что встречаю я его в компании не только лучшей подруги, но и Кости, который приехал меня поздравить вместе с Дашей. Точнее именно он Дашу и привез.

И сегодня мои родители познакомились с Костей уже в статусе моего парня. С Костей родители знакомы давно, еще в первые месяцы нашей дружбы, они приезжали в Ростов на конференцию, и мы вместе поужинали. И после этого ужина мама еще несколько дней писала мне о том, какой он милый и какая красивая из нас вышла бы пара.

Мы встречаемся четыре месяца, потому я решила, что можно его позвать в гости, уже в качестве кавалера. Новый его статус был принят родителями радостно еще после моего звонка спустя пару недель после начала наших отношений. Папа беседовал с Костей на балконе добрый час и вышел с довольной улыбкой, а мама даже достала ради такого гостя свой раритетный сервиз, который мы с папой до этого видели всего дважды. Первый раз, когда мама защитила кандидатскую диссертацию, а второй раз, когда докторскую.

Сегодня сервиз «Мадонна», привезенный из самой ГДР, покинул шкафчик, за стеклянными дверцами которого пылился много лет, в третий раз. А все ради того, чтобы именно из него Костя попил чай. И это красноречивее слов сказало о том, как сильно он нравится моей маме. Ибо свой уникальный сервиз, который каким-то чудом урвала моя бабуля Октябрина, когда ее отправили на конференцию в Германию, мама не позволяла трогать никому. А тут, сама, САМА, попросила Костика достать его из шкафа.

Но на сервизе чудеса не заканчиваются.

Еще один сюрприз меня ждёт, когда в конце праздника Костя наконец вручает мне свой подарок.

– Я не волшебник, я только учусь. Волшебной палочки у меня нет, но уже сейчас мне хочется исполнять твои самые заветные мечты. Сегодня исполню одну из самых желанных. – загадочно произносит мой парень и вручает мне знакомую изумрудную коробочку с фиолетовой ленточкой.

– Они еще не закончились? – удивляется Даша. – Мы же вроде одну упаковку брали.

Пока я гадаю, как давно эти двое в сговоре, Костя, пристально следя за тем, как я развязываю бантик и изучаю содержимое коробки, отвечает ей:

– Я потом еще туда ездил и дозаказывал, так что еще на парочку лет мне их точно хватит.

Осознав, что именно я держу в руках, я начинаю визжать так, что звенит даже мамин сервиз.

– Судя по этим счастливых визгам, волшебная палочка у тебя, Костя, все-таки есть. – шутит мой папа. – Ника, не томи, что там?

– Обучение! – я прижимаю к сердцу коробку с подарком. – Обучение вождению, которое начинается черед две недели!

– Вот это подарок! Костя – ты