Блондинка в бетоне - Майкл Коннелли

– Знаете, а ведь мы еще не закончили.

Босх обернулся.

– Что вы имеете в виду? – спросил он, хотя уже знал ответ.

– Вы так и не затронули самый неприятный аспект – вопрос о том, откуда наш последователь узнал привычки убийцы. Спецгруппа не делилась с прессой всеми подробностями эротической программы Кукольника. Ни тогда, ни потом. Эти подробности скрывались так хорошо, что сумасшедшие, взявшие на себя вину Кукольника, не знали толком, в чем признаваться. Это своего рода страховка – таким образом спецгруппа могла быстро избавиться от ложных признаний.

– Значит?

– Значит, вопрос заключается в том, откуда последователь все это знал.

– Я не сообщал…

– Да нет же, сообщали. Подробности стали известны любому желающему из книги мистера Бреммера. Разумеется, это можно отнести на счет блондинки в бетоне, но, как вы уже, очевидно, поняли, никоим образом не касается жертв номер семь и номер одиннадцать.

Локке был прав. Босх уже и сам пришел к этому предположению, но боялся о нем думать, так как страшился дальнейших выводов.

– Ответ: последователь каким-то образом был посвящен в детали, – сказал Локке. – Именно эти детали и направляли его собственные действия. Вы должны понимать, что тот, с кем мы имеем дело, уже переживал состояние серьезной внутренней борьбы, когда наткнулся на эротическую программу, которая удовлетворяла его собственные потребности. У этого человека уже были определенные проблемы, и сейчас нам не важно, проявлялись ли они внешне в том, что он совершал преступления, или нет. Это был своего рода неудовлетворенный юнец, Гарри, и когда он увидел эротическую матрицу Кукольника, то сразу понял: «Это мое! Это то, чего я хочу, именно то, что мне нужно, чтобы получить удовлетворение». После этого он принял программу Кукольника и стал исполнять ее до самой последней детали. Вопрос: как он на нее наткнулся? И ответ состоит в том, что он имел доступ к этой информации.

Некоторое время они лишь молча смотрели друг на друга. Затем Босх вновь заговорил:

– Вы говорите о копе. О ком-то из состава спецгруппы. Но этого не может быть. Я же был там. Мы все хотели остановить этого парня. Никого из нас это… ну, не возбуждало.

– Возможно, это действительно кто-то из состава спецгруппы, Гарри, но только возможно. Помните, однако, что круг тех, кто знал об этой программе, не замыкается исключительно на спецгруппе. Тут и медэксперты, и следователи, и патрульные полицейские, а также фотографы, репортеры, спасатели, прохожие, которые обнаружили тела, – многие из них знали те детали, которые явно были известны последователю.

Босх тут же попытался представить себе последователя. Локке словно прочитал его мысли.

– Он должен или участвовать в расследовании, Гарри, или оказаться где-то неподалеку. Совсем не обязательно, чтобы его участие было жизненно важным или хотя бы продолжительным. Тем не менее этот человек должен был столкнуться с расследованием так, чтобы получить представление обо всей программе. Узнать о ней больше, чем тогда можно было почерпнуть из открытых источников.

Босх ничего не ответил.

– А еще что, Гарри? – подталкивал его Локке. – Ну, сужайте круг.

– Он левша.

– Возможно, но не обязательно. Черч был левшой, и для того, чтобы создать точную копию преступлений Черча, подражатель мог пользоваться одной лишь левой рукой.

– Это верно, но ведь есть еще и записки. Недоверчивые эксперты утверждают, будто они написаны левой рукой. Правда, на сто процентов они не уверены – но на сто процентов у них никогда ничего не бывает.

– Ладно, пусть будет левша. Что еще?

Босх немного задумался.

– Возможно, он курит. В бетоне была найдена пустая пачка из-под сигарет. А жертва, Камински, не курила.

– Ну вот и хорошо. Все это надо обдумать, чтобы еще больше сузить круг. Все дело в деталях, Гарри, я в этом уверен.

Налетевший с гор ветерок холодил лицо Босха. Пора было ехать, чтобы остаться со всем этим наедине.

– Еще раз спасибо, – сказал он и опять направился к двери.

– И что вы теперь будете делать? – спросил ему вслед Локке.

– Пока не знаю.

– Гарри!

Остановившись на пороге, Босх обернулся и посмотрел на Локке, позади которого загадочно сиял в темноте плавательный бассейн.

– Последователь должен быть очень хитер, чтобы столько времени продержаться.

– Потому что он коп?

– Потому что он, вероятно, знает об этом деле столько же, сколько знаете вы.

В машине было холодно – ночью в каньонах всегда холодно и темно. Развернув машину, Босх медленно двинулся вниз, к бульвару Лорел-каньон. Повернув направо, он подъехал к магазину, где купил упаковку пива, которую вместе со всеми своими вопросами повез потом вверх, к Малхолланду.

Свернув на Вудро-Вильсон-драйв, Босх поехал вниз, к своему маленькому домику на сваях, смотревшему на Кахуэнга-пасс. Свет нигде не горел, поскольку с тех пор, как в его жизни появилась Сильвия, Босх никогда не мог сказать, как долго он будет здесь отсутствовать.

Остановив «каприс» на обочине, он открыл первую бутылку пива. Мимо медленно проехала какая-то машина. Со стороны Юниверсал-Сити[21]поднялся луч прожектора и скользнул по облакам; через несколько секунд за ним последовал второй. Пиво было приятным на вкус, но от него чувствовалась тяжесть в желудке, и Босх положил бутылку обратно в упаковку.

На самом деле его беспокоило вовсе не пиво – его беспокоил Мора. Из всех, кто был достаточно близок к расследованию, именно Мора вызывал у Босха самые серьезные подозрения. Все три жертвы последователя были порноактрисами, а ведь это как раз по его части – Мора, вероятно, всех их знал. В голове у Босха поневоле крутился вопрос: не Рей ли их убил? Об этом не хотелось думать, но он знал, что придется. Учитывая совет Локке, было вполне логично начинать именно с Мора. Коп из полиции нравов находился как раз на пересечении двух миров – мира порноторговли и мира Кукольника. Было ли это простым совпадением, или Мора уже можно считать подозреваемым? Босх этого не знал. Единственное, что он знал, – что с невиновным нужно вести себя так же осторожно, как и с виновным.

Внутри пахло плесенью. Подойдя к находившейся с противоположной стороны дома раздвижной двери, Босх поспешил ее открыть и немного постоял, вслушиваясь в доносящийся с автострады шум движущегося транспорта. Этот звук никогда не затихал. Движение продолжалось в любое время дня и ночи – словно кровь, циркулирующая в жилах большого города.

На автоответчике мигала цифра «три». Включив перемотку, Босх зажег сигарету. Первым был голос Сильвии: «Я просто хочу пожелать тебе спокойной ночи, дорогой. Я тебя люблю. Будь осторожен».