Дневники Обормотня - Альберт Джоуль

на диване, уткнувшись в телефон, и кликал кнопку на сайте академгородка со случайными фактами. Один тык пальцем в экран — и любопытство вздрагивает от кусочка неизвестной информации, заставляет лезть в поисковик, а потом искать что-то ещё. Ближе к вечеру я это хорошо понял! Простой способ отвлечь себя от потери времени под дождём.

Дверь скрипнула, а я попробовал угадать, кто это. Интуиция говорила, что Фёдор: он ко мне каждый день ходит. Иногда просто посидит, помолчит, и обратно уходит. А сегодня я, как бы, с ним сидеть должен. Повернулся, и увидел, что прав наполовину: кроме Фёдора был ещё и Степашка. Спрашиваете, когда они успели подружиться? В первый день, когда Обормотень стал слишком взрослым для игр с детьми. Зато был взрослый, впавший в детство!

— Как думаете, у Алисы есть косичка на приглушение внутреннего Взрослого? — пробормотал я. — Потому что у меня слишком много дел.

— Уже нет! Степашка все их решил. — сказал Фёдор. Довольно чисто, кстати. «Рр-радость логопеда» отвалилась от его речи, как последний молочный зуб.

— Мама Виталику свою старую грушу подарила. И вообще, она тебя подменит в травмпункте!

Я хрюкнул от смеха: к Васе в полнолуние никто не полезет, а то пропишет общий наркоз одной левой…

— А с тобой что делать будем? Что ты вообще чувствуешь? В смысле ты тоже драться лезешь, или как?

Чёрный оборотень в сером свитере слегка смутился, но сказал:

— Мне просто поговорить хочется. Мне тоже… интересно. Наверное.

— У Фёдора Зверь сменился, представляешь⁈ Не знал, что так бывает! — пояснил Степашка.

— Ага, тогда понятно, куда моё любопытство сбежало. Ладно… а о чём поговорить?

Фёдор и Степашка переглянулись, а потом волчонок подбежал к окну, и распахнул его. Воздух стал заметно свежее и мокрее. Чуть меньше комфорта, но чуть больше простора для мыслей.

— Обо всём. Можно? О тебе, например. Ты тетрадки пишешь со своими приключениями, да? А сейчас тоже, или бросил? — Фёдор присел на диван, в ожидании моего ответа.

— Пишу, если кому-то это интересно! Отчёт какой-то о работе получился, а не записки Обормотня. — я недовольно махнул ногой в сторону серой тетрадки, в которой записывал всё, что происходило за сентябрь.

— Можно почитать?

— Бери, если умеешь. Остальные там, на другой полке.

Фёдор глянул на полку на другом краю стола: одна тетрадка помятая, красивая, с оскалившейся мордой волка, почти как на моей любимой майке, которую он же и разодрал. Как я сердился на него за это! Даже придумывал план мести, но простил хвостатого буку раньше.

Другая тетрадка розовая — там я писал про своё перекрашивание в волка-гамми, чтобы выдать идею создания видеоблога за Степашкину, только нам почему-то не поверили. В какой-то момент я думал, что буду теперь всю жизнь бегать розовым мультяшкой, но потом мне это надоело.

Ещё одна тетрадка с хаски-акробатом из нейросетей: там я записал Санькины прыжки по крышам. Где-то глубоко внутри зашевелился крошечный пушистый комочек того самого Обормотня, решившего однажды, что непрерывное веселье будет длиться всю его жизнь!

Друзья поняли, что одни только эти обложки уже пробудили во мне отголосок того самого Лёшки, который устраивал цирк на пустом месте! И который посмотрел бы на нового вожака, и сказал бы что-нибудь обидное, чтобы я за ним (вернее, за собой) побежал, и устроил взбучку.

— Просто вспомни это ещё раз? — попросил Степашка, и вытаращился на меня. Волчата уделывают по няшности любых котов, хоть в сапогах, хоть без! Делать нечего, пришлось вспоминать!

Кого вспомню сначала? Наверное, про кого меньше всего рассказал. А они тоже прикольные! Например, Виталик: я к нему долго Ленку ревновал! Потому что попадает в травмпункт наш «доберман» чаще всех остальных, ещё и по тупостям, которые даже для него перебор! Лампочка, застрявшая во рту — это про него. Или навязать драку и самому же получить, потому что драться он вообще не умеет.

Из-за его выходок я, наверное, и решил податься в медбратья к нашей Елене Прекрасной. А потом втянулся, и понял, что лучший подарок для моей девушки — не открытка «Доброе утро» с тоннами смайликов и сердечек, а что-нибудь простое и полезное.

Про Брюса мало рассказал по другой причине — у него просто всё всегда хорошо! Тот самый «монах, который продал феррари», только никого ничему не учит, а просто живёт и радуется своей спокойной жизни.

Хотел вынудить его «снова ожить», подбивал вернуться в свою байкерскую тусовку, а потом понял смысл его отшельничества. Как иногда картину мира реально встряхивает, что смотришь и думаешь: «это было интересно, но это — пройденный этап»! Может, сейчас в моей жизни случилось что-то похожее? И я прекратил веселиться, чтобы стать нормальным взрослым, которого не стыдно показывать другим? Брр… надеюсь, нет! Не похоже. Брюс нашёл себя, а я — запутался. Думаю дальше.

Мне нужен мой Внутренний Ребёнок, а кто знает о нём больше всех? Бабушка Лёна! В начале лета, когда я изображал детектива, разгадывающего зловещие тайны деревни, я думал, что и за бабулей-меломанкой тоже что-то скрывается. А потом не нашёл ничего лучше, чем спросить в лоб. На что мне рассказали историю о том, как маленькая девочка Алёнка однажды полюбила патефон у соседей, который ей тоже разрешали слушать. Просто так! И это развлечение настолько запало ей в душу, что она решила: «Вырасту, и буду слушать музыку каждый день!», только внутренний Ребёнок эту мечту сохранил.

Так что сейчас, когда баб-Лёна отдыхает на пенсии, она с удовольствием балует Ребёнка внутри себя, который так же счастливо жмурится от хороших песен! А в полнолуние ещё и подпевает. Вот и весь секрет! Моё чутьё говорит, что меня не обманули.

Это же чутьё и деда Костю невзлюбило. Что никакой он не «дед», я сразу почувствовал, просто не понял! Не хочу о нём вспоминать, просто скажу так: надеюсь, я не стану таким же трусливым и опасным для доверившихся, как бывший вожак!

Но чему он меня научил, так это тому, что взрослые тоже ошибаются. А в реальности, не в сказках, за злодействами прячется какая-нибудь мелочь, вроде внутреннего Труса. Только иногда всё равно жалко его.

Веня немного погостил в деревне, и уехал обратно: ему нужно было просто получить волшебный пендель. Пока я учил его по своей методике «превратись — и всё пройдёт», Лев Леонидович находил слова для его мамы, чтобы лисейку опять не загнали