На фронтах «холодной войны». Советская держава в 1945–1985 годах - Евгений Юрьевич Спицын

Сланский, председатель Госплана ЧССР Вацлав Грегор и посол ЧССР Богуслав Лаштовичка, И. В. Сталин стал активно развивать идею о том, что «значение СЭВ будет определяться тем, что объединенные в нем страны смогут совместными усилиями развить чрезвычайно мощное производство сырьевых ресурсов» для промышленности и энергетики, то есть «угля, хлопка, каучука и цветных металлов», в результате чего «СССР и страны «народных демократий» станут сырьевой базой для всех остальных европейских государств». Тем самым, по мнению вождя, в Западной Европе будут подорваны роль США и Великобритании как основных поставщиков сырья и, следовательно, их общее влияние на ситуацию в странах Западной Европы, что может «привести к радикальному изменению соотношения сил и зарождению там революционных ситуаций».　

Как утверждает тот же Л. Я. Гибианский, в независимости от того, была ли эта идея химерой или же нет, совершенно очевидно, что если советский лидер излагал ее всерьез, то речь шла о плане, носившем «ярко выраженный политический, блоково-конфронтационный смысл», который «в любом случае ориентировал советских сателлитов именно на такого рода цели и характер СЭВ». Между тем подобный вывод Л. Я. Гибианского, который уже давным-давно выступает в роли главного разоблачителя сталинской «блоковой политики» и загадочной «лучевой структуры советского блока», базируется на очень зыбких основаниях. Во-первых, все эти умозаключения не находят подтверждения в документальных источниках, кроме самого факта такой встречи, зафиксированной в «Журнале посещений кремлевского кабинета И. В. Сталина»[263]. Во-вторых, сама концепция «блоковой политики», сочиненная Л. Я. Гибианским, во многом носит явно конъюнктурный и надуманный характер, поскольку ровно такую же «блоковую политику» разновекторной, или «лучевой», направленности, причем в гораздо более ускоренном режиме, проводили США и когорта их держав-сателлитов из западноевропейского лагеря.　

Первоначально членами СЭВ, Протокол о создании которого был подписан 18 января 1949 года, стали 7 государств социалистического лагеря: СССР, Польша, Чехословакия, Венгрия, Румыния, Болгария и Албания, — а в феврале 1950 года его полноправным членом стала ГДР. По своей организационной структуре, а также процедуре рассмотрения хозяйственных вопросов СЭВ в большей мере походил на коллективный орган, поскольку его деятельность частично отражала не только советские интересы, но и довольно специфические, главным образом экономические, устремления всех восточноевропейских режимов. Это во многом было связано с особенностями самой сферы работы СЭВ, носившей преимущественно конкретно-экономический, а не политико-идеологический характер. Однако, несмотря на то что при рассмотрении в рамках СЭВ ряда важных вопросов страны «народных демократий» стремились реализовать собственные «шкурные» задачи, как явствует из архивных документов, основные направления его деятельности и сколько-нибудь важные постановления, начиная с самых первых, например о ценах и многостороннем клиринге, а также о внедрении единой системы стандартизации, определялись советской стороной. С этой целью был создан Секретариат СЭВ, главой которого стал кадровый дипломат, помощник замминистра иностранных дел СССР Александр Иванович Лощаков. Тогда же был создан и институт постоянных представителей стран — участниц СЭВ для координации своей работы. От Советского Союза первым таким представителем стал заместитель председателя Госплана СССР Григорий Петрович Косяченко, который по факту был главным куратором СЭВ.　

На первом этапе своего существования в сферу основных задач СЭВ, рабочим органом которого стала Общая сессия всех стран — участниц СЭВ, входили обмен хозяйственным опытом, техническими и технологическими новинками, организация взаимных поставок промышленного и аграрного сырья, машин, оборудования и продовольствия. Кроме того, главной сферой экономического сотрудничества стран СЭВ оставалась внешняя торговля, однако более сложные вопросы развития и углубления специализации и кооперации промышленных и аграрных производств всеми странами соцлагеря на повестке дня еще не стояли. Позднее был образован Исполнительный комитет СЭВ и стали регулярно проводиться заседания различных рабочих органов, в частности Секретариата, отраслевых комитетов и комиссий СЭВ и т. д. В результате создания этих структур стало возможным осуществлять более тесное экономическое сотрудничество всех стран соцлагеря на основе коллективно согласованных целей, решений и программ. Начав свою работу с элементарного согласования взаимных поставок ряда промышленных товаров и сырья, постепенно все страны — участницы СЭВ перешли к более развитым формам экономического сотрудничества, которые стали охватывать целые отрасли производства, науки и технологий.　

Хотя, по справедливому замечанию ряда современных авторов (Т. В. Волокитина, Г. П. Мурашко, А. Ф. Носкова, Т. А. Покивайлова, А. Д. Богатуров, В. В. Аверков[264]), в начальный период своего становления и работы СЭВ все же куда больше выполнял чисто политические, нежели экономические функции, прежде всего закрепления советского доминирования в Восточноевропейском регионе путем формирования однотипных экономических структур и хозяйственных механизмов во всех странах соцлагеря. В итоге к началу 1950-х годов экономическому и политическому союзу стран Западной Европы и США было противопоставлено объединение всех держав Восточной Европы, в котором ведущую роль играл Советский Союз. В этом смысле СЭВ, целиком находившийся под кураторством Москвы, де-факто стал придатком к военно-политическим структурам советского блока.　

Между тем, как уверяют ряд авторов, в частности профессор В. Ю. Катасонов, мало кто знает, что само создание СЭВ было лишь началом далеко идущего сталинского плана по созданию мощнейшего экономического блока чуть ли не половины государств мира, противящихся тотальной долларизации и диктату американских финансовых и торгово-промышленных структур. Создание такого блока эта группа авторов[265] напрямую связывает с Московским международным экономическим совещанием (МЭС), которое состоялось 3-12 апреля 1952 года и в котором, по разным оценкам, приняли участие от 450 до 680 представители из 47 или 49 государств мира, в том числе Австрии, Финляндии, Аргентины, Китая, Индии и Филиппин. Надо сказать, что до недавнего времени история МЭС лишь отрывочно попадала в поле зрения историков[266], однако в последнее время вышли несколько специальных работ, в том числе ряда ведущих научных сотрудников ИРИ и ИВИ РАН[267]. По мнению М. А. Липкина, впервые идея проведения МЭС была озвучена советской делегацией на Всемирном совете мира в феврале 1951 года, а само ее проведение было запланировано на ноябрь-декабрь того же года. Причем, как предположил М. А. Липкин, одной из целей этого совещания было противодействие подписанию Боннского (сепаратного) договора США, Великобритании и Франции с ФРГ) и Парижского договора о ремилитаризации ФРГ и создании Западноевропейского союза. Именно поэтому в Вашингтоне, Лондоне и Париже сама идея этого совещания была встречена крайне враждебно и сразу «заклеймена как очередной акт советской внешнеполитической пропаганды».　

Без капли сомнения можно говорить о том, что за разговорами о противодействии американской политике торговой дискриминации стран Восточной Европы и Китая подразумевалась также борьба с первыми проявлениями интеграции стран Западной Европы, в частности с планом министра иностранных дел Франции Робера Шумана, который в апреле 1951 года был реализован в виде Европейского объединения угля и стали (ЕОУС). Хотя надо признать, что анализ переписки, связанной с организацией МЭС, в том числе в бумагах Минвнешторга