Тайна девичьего камня - Майкл Мортимер

— А как же, — раздалось с переднего сиденья.

Молодой включил радио, четвертую программу. Комментарий в прямом эфире хоккейного матча элитной серии и женский биатлон где-то в Германии. Она снова ощутила тяжесть во всем теле. Засунув варежки в шапку, положила ее как подушку на стекло. За окном был сплошной лес. Они ехали по совершенно пустынным дорогам, сворачивая то вправо, то влево. Иногда они останавливались на развилке, чтобы сориентироваться. Они быстро проезжали заасфальтированные участки и потом опять уходили на боковые дороги. Она вспомнила, как миллионы раз ездила по таким дорогам в подростковом возрасте с Йиггой, Леной и Рафсеном, и как они пили самогон или дешевое отвратительное вино типа кира или «Ла-Гаронн», и как мальчишки писали на ходу прямо через окна машины.

Спортивная передача закончилась бьющей по ушам музыкальной заставкой. Ида только было задремала, как Лассе сказал, что они приехали.

Он открыл дверь и вылез из машины. Оба мужчины остались сидеть и, судя по всему, не собирались идти с ними.

Лассе подошел к водителю и поблагодарил. Бормоча, они обменялись какими-то фразами и кивками, и она поняла, что они остаются здесь одни.

Они молча подняли мешки.

Они находились в какой-то промышленной зоне. Машина почти тронулась, как молодой опустил вниз стекло.

— Наверное, ты хочешь что-нибудь пожевать.

Он протянул ей запечатанный кулек с ирисками.

— Спасибо, — сказала Ида. — Кстати, — добавила она быстро, в порыве, которого сама от себя не ожидала, — можно мне взять газету?

Ей сразу протянули через окно газету. Она крепко сжала газету, чтобы та не раскрылась.

— Как мило с вашей стороны!

Машина развернулась и поехала к воротам.

Вот как. Ничего трудного. Они ничего не поняли.

Когда машина разворачивалась, свет фар осветил обшарпанное одноэтажное здание с заколоченными окнами и несколько небольших ветхих домов рядом. Машина проехала по немного старомодным железнодорожным путям, где стояли столбы со старыми желтыми предупредительными табличками. А потом минивэн совсем скрылся из виду; в полной темноте мерцали только красные задние фары.

— Нам надо поторапливаться, — сказал Лассе.

Он уже начал относить мешки к низкому погрузочному причалу. Ида вся продрогла, но стала помогать.

На деревянных воротах болтался висячий замок. Лассе достал ключ.

Ида никак не могла согреться. За дверью была темная прихожая и раздевалка. Краска на стенах облупилась, пахло плесенью. Лассе забрался на табуретку под лампой дневного света, на потолке что-то щелкнуло, и помещение осветилось бледно-желтым светом. Пока он привычно обходил помещение и зажигал все светильники, Ида осматривалась.

В углу стоял верстак, под которым лежал свернутый пожарный шланг. Здесь были также деревянные ящики, радиатор, различные провода и дверцы от шкафов — все старое. На стене висел лист бумаги с высохшими водяными разводами:

Правила распорядка: Рабочий без приказа своего начальника не имеет права посещать какое-либо рабочее место, кроме собственного, и не имеет права вмешиваться в работу других. Мусор, солому, бумагу и отходы из разметочного цеха надо класть в закрытые сосуды в указанных местах.

Подписано Бертилем Сундхольмом 23 октября 1951 г.

— Ну что, сварить тебе кофе?

Она обернулась и увидела его улыбку.

— А что я должна была сказать?

— Спокойно. Ты все сделала хорошо. Тебя даже наградили.

Лассе показал на ее руку, в которой она по-прежнему сжимала ириски и газету.

Газета. На короткое время она о ней забыла.

Ида вошла в следующую комнату, откуда можно было пройти еще в несколько комнат. Лассе стал рыться в шкафу. На открытых полках стояли пищевые консервы. Эмалированная кадка с замерзшей водой.

Лассе собрал спиртовку и, взяв молоток, отколол кусок льда из кадки.

— Мы не можем оставаться здесь надолго. Поедим и поедем. Тебе холодно?

Тут она увидела, что он положил ружье на мойку. Необычайно короткое. За Лассе находился большой встроенный шкаф, и, подойдя поближе, Ида обнаружила в нем дюжину ружей того же сорта. Лассе видел, что она смотрит.

— Держи.

Он протянул ей оружие. Это был обрез. Он показал на нижнюю часть дула. Там стоял какой-то штамп: свастика.

— Мы получаем их из Норвегии. И патроны тоже. Это с войны. Их сотни тысяч, выследить невозможно.

— А нам они зачем?

Он подошел к спиртовке, открыл банку с сосисками и бросил их в кипящую воду.

— За патроны отвечаю я. На моем участке. Отсюда до Рамундбергета. А сейчас мы находимся в одном из моих перевалочных пунктов, если можно так сказать.

— Вы что, охотитесь?

Он кивнул.

— Сегодня вечером мне помогают другие люди. По вечерам здесь всегда кто-то ездит. Они должны нам помочь.

— А если серьезно? Они что, охотники? Опять?

— Да.

— В Норрланде? Это как в скучных шведских экшн-фильмах?

Лассе улыбнулся, а затем сказал на входе:

— Да.

— Кончай это дело. Пахнет мертвечиной.

Он опять улыбнулся, но посерьезнел.

— Это только волки. Я не стреляю. Я лишь устраиваю стрельбу для других. Ты знаешь здешних людей. Они ненавидят волков.

Ида немного поразмышляла, держа ружье в руке, потом положила его на один из столов.

— Я встретила нескольких волков, под Брунфло, по дороге сюда, — вырвалось у нее. — Им ничего не стоило убить меня.

Лассе протянул ей кружку с кофе.

— Ой!

— Они были всего лишь в метре от меня. Я даже могла почувствовать их запах.

— В метре?

— Да. И они вели себя… странно.

Он подумал и кивнул.

— Что значит странно? Расскажи.

Она уронила газету на пол, и они отвлеклись.

Вся первая страница была украшена ее фотографией с водительского удостоверения. «ОНА — УБИЙЦА?» — гласил заголовок. «Жестокий смертельный сюжет. Последний след секретной полиции», а затем из материалов расследования. «Никогда не видел ничего подобного». Читайте об убийстве на страницах 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16…

Ида пролистала до центрального разворота с дорогостоящей графикой — поэтажный план Ратуши в разрезе. Были видны колонны, Золотой зал и Голубой зал с почетным столом и местами для королевской семьи, кухня, черный ход, все телевизионные краны и проходы для обслуживающего персонала. Стрелками было обозначено, как Лобов и «подозреваемая 24-х лет» передвигались по часам. Не все совпадало, например, какой-то свидетель показал, что видел, как она ссорится с Лобовым еще до начала банкета. На следующем развороте тоже был вид в разрезе, но на этот раз он изображал эвакуацию королевской семьи. В момент смерти Лобова король, очевидно, курил на улице. В течение почти получаса нигде не могли найти премьер-министра страны, и пока окончательно не установили личность Лобова, ходили слухи о том, что произошел теракт и что убили Его Величество. «Атака на открытое общество», — гласил один из подзаголовков, призывавший к отставке главы службы безопасности.