Корона полуночи - Сара Маас

— Я постараюсь.

Хотя бы это. Как жалкая трусиха, она не рискнула смотреть ему в глаза и отвернулась, уставившись в темноту:

— Я не убила ни одного из тех, с кем король приказывал мне расправиться.

Шаол молчал. Селена не отваживалась взглянуть на него.

— Я имитировала их гибель, а им велела бежать подальше и никогда не называться своими настоящими именами. Я забирала их одежду и вещи, которые мне потребуются в качестве доказательств. Головы и руки я добывала в больницах, где мертвецов всегда хватает. Единственным, кого я убила, был Давис, но он даже не значился в королевском списке. Когда Аркер управится со своими делами, я разыграю и его гибель, а он сядет на ближайший корабль и навсегда уплывет из Рафтхола.

Сказав это, Селена медленно повернулась к Шаолу. Лицо капитана было мертвенно-бледным. Он даже отпрянул и замотал головой:

— Ты совсем спятила.

Должно быть, он чего-то не понял. Или она решила изощренно над ним подшутить. Иначе… иначе получалась какая-то чудовищная смесь глупости, наглости, безумия, идеализма и храбрости, которая звалась Селеной.

— Ты что, совсем спятила?

Шаол напрочь забыл о своем обещании не впадать в ярость. Он был взбешен, и бешенство перекликалось в нем с неподдельным страхом. Все это мешало капитану думать.

— Он убьет тебя! Слышишь? Убьет на месте, если только узнает.

Селена подошла к нему. Ее платье переливалось тысячами крохотных звездочек.

— Он не узнает.

— Это лишь вопрос времени, — процедил сквозь зубы Шаол. — У него повсюду шпионы.

— А ты бы предпочел, чтобы я убивала невинных людей?

— Эти люди — предатели короны!

— Предатели? — переспросила Селена и хрипло рассмеялась. — В чем их предательство? В том, что они не захотели склонить голову перед завоевателем? В том, что давали пристанище беглым рабам? Или в том, что позволили себе мечтать о лучшем мире, чем этот? — Селена тряхнула головой. — Я не буду палачом, бездумно убивающим по его приказу.

Шаол тоже не хотел ее превращения в королевского палача. С той самой минуты, как Селену провозгласили королевской защитницей, ему было невыносимо думать о приказах, отдаваемых ей королем. Но такого поворота Шаол никак не ожидал:

— Ты же принесла ему клятву верности.

— А сколько клятв давал он правителям других стран, прежде чем вторгнуться на их землю и устроить там бойню? Сколько клятв он давал, восходя на престол? Нельзя быть верным тому, кто вероломен сам.

— Селена, король расправится с тобой. — Шаол потряс ее за плечи. — Чужими руками. Он прикажет мне как твоему другу.

Этого Шаол боялся больше всего. И именно это долгое время не давало ему перейти черту.

— Аркер сообщает мне достоверные сведения.

— Я гроша ломаного не дам за Аркера. Чем сведения этой напыщенной задницы могут тебе помочь?

— Кружок террасенских заговорщиков существует на самом деле, — с умопомрачительным спокойствием заявила Селена. — На сведения, которыми я располагаю, я могла бы выторговать у короля свободу… или сокращение сроков договора. Такого сокращения, чтобы в случае, если он узнает правду, меня здесь давно уже не было.

— Король накажет тебя за одну попытку торговаться с ним! — прорычал Шаол.

Последняя ее фраза ударила его наотмашь. «Меня здесь давно уже не было».

— И куда ты отправишься?

— Куда угодно. Главное — подальше от Рафтхола.

Шаолу стало тяжело дышать, но он все-таки спросил:

— И что ты станешь делать в далеких краях?

Селена пожала плечами, только сейчас сообразив, что Шаол все еще держит ее за плечи. Он немного разжал пальцы и тут же снова сжал, будто этот жест мог помешать ей исчезнуть.

— Я буду… жить. Жить так, как хочу. Как обычная девушка.

— И все-таки, куда ты отправишься?

Бирюзово-синие, с золотистыми ободками, глаза Селены вспыхнули.

— Туда, где вообще не слышали об Адарлане. Если такие края существуют.

Шаол вдруг почувствовал жуткую правдивость ее слов. Она вполне может навсегда покинуть Рафтхол. Молодая, умная, находчивая, красивая — она нигде не пропадет. И наверняка рядом окажется парень, который в нее влюбится, а потом женится.

Шаол нехотя признался себе, что боится и негодует, не желая допускать такого развития событий. Он ревновал ее к каждому слову и взгляду… Шаол не знал, когда это началось.

— Мы найдем такое место, — тихо сказал он.

— Что? — изумилась Селена.

— Я отправлюсь вместе с тобой.

Они оба понимали: в этих словах таился вопрос. Шаол старался не думать о том, что она говорила прошлой ночью… о стыде, который она испытывала, обнимая его, потому что он был сыном Адарлана, а она — дочерью Террасена.

— И ты готов расстаться с должностью капитана королевской гвардии?

— Эта должность… не оправдала моих ожиданий.

Король слишком многое утаивал от него. Слишком много тайн окружали Шаола, а он должен был делать вид, что их не существует. Король не считал его своим союзником. Тогда кем его считал адарланский правитель? Марионеткой, чье положение чуть выше обычных слуг. Только сейчас Шаол начинал догадываться, что у короля может быть свой «карнавал зеркал».

— Ты любишь свою страну, — сказала Селена. — Я не могу допустить, чтобы ты все бросил… из-за меня.

В ее глазах была боль и едва уловимая надежда. Шаол обнял ее, прижав к себе:

— Я буду величайшим в мире глупцом, если отпущу тебя одну.

По щекам Селены покатились крупные слезы. У нее задрожали губы.

— Почему ты плачешь? — удивился Шаол, не выпуская ее из объятий.

— Потому… — всхлипнула она, — потому что ты говоришь о мире, каким он должен быть. И каким может быть.

Между ними никогда не существовало никакой черты. Чертой был его собственный глупый страх и гордость, потому что с того самого момента, когда Селену вывели из шахты в Эндовьере и когда она, невзирая на год, проведенный в аду, яростно и дерзко посмотрела на него, он шел к этому вечеру. Шел к ней.

Шаол смахнул слезы с лица Селены и поцеловал ее.

Этот поцелуй вернул Селену… самой себе.

Она не знала, с чем сравнить ее состояние. Это было похоже на возвращение домой, на новое рождение, на внезапное обретение давно утраченной части себя.

Его губы были мягкими и горячими. Поначалу робкими. Шаол даже отодвинулся, чтобы заглянуть ей в глаза. Селена дрожала от странной, неукротимой потребности ласкать его всего и получать ответные ласки. Человека, готового отказаться от чего угодно, только бы уехать вместе с ней.