Мертвый лес - Дмитрий Колодан

– Разве? А что тут непонятного? Бросьте, я уже проходила через все это. Все вы говорите одно и то же. Уже в печенках сидит, чес-слово.

– Боюсь, ты неправильно меня поняла, – с нажимом повторил Салазар. – Я сказал, что не верю в чудовищ. Зачем мне в них верить, если я знаю, что чудовища существуют на самом деле?

– В смысле? Вы про всяких там убийц и насильников?

– Нет. Я про настоящих чудовищ, как в фильмах ужасов. И я не просто знаю, я видел их собственными глазами.

С его поездки на лесную станцию прошло несколько месяцев. Вроде бы и приличный срок, вполне достаточный для того, чтобы жуткие воспоминания хотя бы немного потускнели и сгладились. Но ничего подобного. Салазар до сих пор чуть ли не каждую ночь просыпался в холодном поту. Ему самому не помешала бы помощь квалифицированного специалиста.

Лаура смотрела на него, практически не моргая. Как будто пыталась прочитать его мысли. А может, и не просто пыталась – в какой-то момент она расслабилась и откинулась в кресле.

– Ладно, доктор, так и быть, расскажу. Вообще-то мне плевать, поверите вы мне или нет.

Салазар кивнул. Он прекрасно видел, что ей совсем не плевать. На самом деле она отчаянно нуждалась в том, чтобы хоть кто-то ее выслушал и ей поверил. И доктор понимал ее как никто другой.

Лаура согнула пополам скрепку, которой ковырялась в зубах, и спрятала в карман. Несколько секунд таращилась в потолок, собираясь с мыслями. И наконец заговорила мрачным и зловещим голосом, словно втайне давно репетировала свой рассказ:

– Все началось с одной рыжей овцы, которая училась в моей школе…

Электрический чайник щелкнул и отключился. Кати Макабреску вздрогнула от неожиданности и беспокойно огляделась, будто забыла, кто она и где находится. Но все было в порядке – она сидела за кухонным столом, среди грязных чашек с недопитым чаем, и делала уроки. Точнее – пыталась делать. Только сейчас Кати сообразила, что последние несколько минут просто таращилась в учебник по химии, не понимая, что там написано. И ладно бы она не врубалась в формулы, но и обычные слова не складывались в осмысленные предложения. Кислоты, щелочи, изотермический, валентность – что, черт возьми, это значит?!

Кати сжала пальцами виски и тихо застонала. Плохо дело… В конце недели намечалась проверочная работа, но если так пойдет и дальше, то проверять будет нечего. Проще закрыть учебник и отправиться спать – все равно итог один, а так она хоть немного отдохнет.

Если, конечно, Герберт-младший позволит. Кати знала своего так называемого братца, выучила его повадки. Стоит ей задремать, и он тут же закатит концерт. Как будто на всю семью им отведено строго определенное количество сна и они с Герти не могли спать одновременно. Все это, конечно, сильно изматывало. Дома Кати не высыпалась неделями, зато в школе могла заснуть прямо посреди урока. Как закономерный результат – успеваемость скатилась ниже плинтуса. Но, похоже, никому, кроме нее самой, до этого не было дела. Мама и сама сильно уставала, а Герберт ее школьными делами не интересовался даже из вежливости. У него и других дел хватало, особенно сейчас, когда он устроился на новую работу – счетоводом на мусоросжигательный завод. Не ахти какая карьера, после лесопилки, но там платили больше, и Герберт без малейших угрызений совести мгновенно забыл всех своих приятелей, ради которых вертел хвостом на рождение сына. Впрочем, в его новой работе оказался один несомненный плюс – он стал реже бывать дома, раньше уходил и позже возвращался, так что его общение с Кати практически сошло на нет. Он даже своему ребенку перестал уделять время, чему Кати нисколько не удивилась. Теперь мыслями Герберта всецело завладела машина, которую он планировал прикупить, но не мог определиться с цветом и маркой. Вот об этой машине он мог нудеть часами, пока у остальных не начинала трещать голова. Если бы он заявился на кухню, то точно бы принялся расписывать достоинства заднего привода и ручной коробки передач, наплевав на ее занятия.

К счастью, судя по храпу из спальни, сейчас Герберт дрых без задних ног. Почему-то его сынишку отцовский храп не смущал, под эти звуки он спал как убитый. А вот Кати достаточно было тихонечко чихнуть, зажав рот и нос ладонью, чтобы младенец мгновенно проснулся. Самой Кати в этом чудилась глобальная несправедливость, но что она могла поделать? Разве что сбежать из дому. Она уже давно вынашивала планы, составляла бесконечные списки вещей, которые могут пригодиться в пути, – нож, фонарик, надежные ботинки, – а потом рвала их на части и составляла новые. Себе она говорила, что занимается этим в шутку, но в глубине души знала, что любая шутка, если не держать ее в узде, может обернуться правдой. Она даже знала, куда ей бежать – через лес, к таинственному темному Дому, затерянному в густой чаще, туда, где живет ее единственная настоящая подруга. Осталось лишь найти туда дорогу.

И ведь у нее был ключик… Потянув за шнурок, Кати вытащила странное украшение, которое носила не снимая, – наконечник стрелы из бледно-желтого камня, – и положила его на раскрытые страницы учебника. Когда-нибудь этот наконечник должен привести ее к Иве. Но Кати пока что не разобралась, каким образом сработает это волшебство. Когда они в последний раз виделись с Ивой, та сказала, что камень с ней заговорит, но не удосужилась объяснить, что это значит. Услышит ли она некий голос в голове или же сам камень начнет издавать какие-то звуки? И тот и другой вариант представлялись Кати полной чушью. Нет, в этом мире не так все устроено. В словах Ивы таилась какая-то загадка, нужно только ее разгадать.

Летом она постоянно экспериментировала. Подбрасывала наконечник в воздух и смотрела, в какую сторону он укажет, когда упадет. Или же раскручивала его, как игрушечный волчок. А потом отправлялась в поход в указанном стрелой направлении. Но эти вылазки так ничем и не закончились – она обошла пешком все окрестные районы, забиралась, пусть и не далеко, в лес, и даже добралась до свалки мусоросжигательного завода, на котором работал Герберт. Но ничего, что могло бы привести ее к Иве, никакой таинственной тропинки в тени волшебных деревьев она так и не нашла. Несколько раз ее вылазки едва не закончились весьма плачевно. Однажды за ней погналась стая бродячих псов, промышлявших на окраине города, и Кати насилу унесла от них ноги. В другой раз за ней увязался неопрятный мужчина в длинном пальто и явно с недобрыми намерениями, и Кати два часа пряталась от него в подворотне чужого дома.

А потом лето кончилось, началась учеба, и Кати уже не могла тратить время на поиски. Оставалось ждать и надеяться.

Взяв наконечник со страницы, Кати сжала его в кулаке и прикрыла глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Ни-че-го… Но ведь не могла же Ива ее обмануть? Кто угодно, но только не Ива. В конце концов, она же обещала новую встречу, когда пойдет снег, а это время еще не настало. Нужно всего лишь запастись терпением.

Кати разжала кулак и кончиками пальцев погладила каменный наконечник. Теплый… Но это было тепло ее собственных рук. Слишком уж крепко она сжимала его в ладони, так что на коже остались красные следы. Некоторое время Кати разглядывала отпечатавшийся узор, но даже таким образом камень не стал с ней разговаривать.