Брежнев. Генсек «золотого века» - Юрий Михайлович Чурбанов

бегает туда-сюда. Оказывается, уже все случилось… Вызвали Чазова. А я ничего не знаю, завтракаю в столовой. Дверь прикрыта была.

Потом пришел Михаил Титыч, врач лечащий. Смотрю: без галстука, рубашка расстегнута. Говорит: „Виктория Петровна, Леониду Ильичу что-то не особенно хорошо“. Я туда, к спальне, открываю дверь, но меня не пустили. И тут же Юрий Владимирович Андропов приехал. Успокаивают: ничего, надежда есть! Чазов объясняет, что сделали укол длинной иглой, давление вроде поднимается… А потом резко опустилось… Кровь к голове прилила, а потом обратно ушла. И все. Но они не говорили мне.

Я позвонила Вере Ильиничне, своей сестре, детям, конечно, Юрию Михайловичу. А в тот день — праздник милиции. Галя в парикмахерской сидела. Дежурные передали Юрию Михайловичу. Он за ней примчался в парикмахерскую, потом рассказывал: „Я срываю с нее бигуди и думаю: „Господи, кто? Папа? Мама? Мама болеет все время…“ Они за меня боялись. И Леня все повторял: „Я так боюсь за Витю! Я так боюсь за Витю!“ А Витя до сих пор, вот видите, жива!

Дали посидеть с ним, а затем говорят: „Больше нельзя, пока не совсем застыл, надо анализы сделать“. Потом врач тихо сказал мне на ухо, что лопнул сосуд. Спрашиваю: „Михаил Титыч, почему же не сказали раньше?“ Он: „А кто бы согласился операцию делать?“ Говорю: „Это другое дело. Но мы обязаны были спросить: может, он и согласился бы… Делают же такие операции!..“

Уже десять лет, как нет Лени…“»

Ю. М. Чурбанов

В семье Брежнева

В один из январских вечеров 1972 года я с товарищем приехал поужинать в Дом архитектора на улице Щусева. Пришли в ресторан, сели за столик, заказали, как помню, холодный ростбиф, салаты и бутылку вина. Не знаю, как сейчас, но тогда в ресторане Дома архитектора был большой камин, и вот когда его разожгли, я заметил, что в глубине зала за двумя столиками, сдвинутыми вместе, сидит знакомая компания. Разумеется, мы с товарищем тут же подошли, поздоровались, присели, и нас познакомили с теми, кого мы не знали, и в том числе — с молодой внешне интересной женщиной, которая представилась скромно и просто: «Галина». Я и понятия не имел, что это Галина Брежнева.

Так состоялось знакомство. Наверное, если бы я был писателем, я бы говорил сейчас о том, что весь вечер старался смотреть только на Галину Леонидовну, ибо вдруг стало как-то очень уютно и хорошо, но я не писатель и скажу, как было: этот человек мне сразу понравился. Мы о чем-то поговорили, но не очень долго, вечер близился к концу, пришла пора расставаться, и все разъехались по своим домам. Не помню, просил ли я Галину Леонидовну оставить свой телефон, как это обычно бывает между людьми, установившими добрые отношения, — кажется, нет. В конце концов, компания была знакомая, и я решил, что где-нибудь мы, конечно же, встретимся.

Прошло какое-то время, и получилось так, что Галина Леонидовна сама позвонила мне на работу. В оригинально-шутливой форме спросила, куда же я исчез, почему не звоню. Не скрою, я обрадовался такому звонку. Мы тут же решили встретиться. После работы Галина Леонидовна заехала за мной, и мы провели вместе целый вечер. Мне было очень интересно. Эта женщина нравилась мне все больше и больше. Потом я уехал в отпуск, отдыхал в Подмосковье, Галина Леонидовна несколько раз приезжала ко мне, и я тоже ездил в Москву. Наши отношения стали сердечными. И только тут она призналась, чьей дочерью является.

Может быть, и не стоит об этом подробно говорить, но читатель сам помнит, какой ажиотаж был поднят в газетах и журналах вокруг нашей семьи. Лучше я сам скажу, как же все было на самом деле.

Когда мы с Галей решили пожениться, она пригласила меня на дачу к отцу. Решение оформить наш союз законным образом было принято, конечно, не с бухты-барахты, а после долгих совместных размышлений. У меня были и просто человеческие колебания: «А по Сеньке ли шапка?» — спрашивал я себя. Все-таки такое дело, Галина Леонидовна — дочь Генерального секретаря ЦК КПСС, я войду в его семью, готов ли я к этому, как еще все получится? И вот Галя говорит, что Леонид Ильич хочет со мной встретиться и познакомиться.

Конечно, состояние у меня было очень сложное: знакомство не с простым человеком, с руководителем нашей партии и государства, — оторопь, одним словом, была достаточна велика. Но раз надо знакомиться — значит надо.

Все знают, что Леонид Ильич и Виктория Петровна, его супруга, имели квартиру на Кутузовском проспекте. Это пять или шесть комнат с обычной планировкой. Шум, гам — за окном обычная московская жизнь. Что и говорить, здесь не было необходимых условий для полноценного отдыха, поэтому свою московскую квартиру Леонид Ильич не любил и бывал здесь крайне редко, всего пять-шесть дней в году. В Подмосковье, в Одинцовском районе, у него была государственная дача. Он жил на ней круглый год. Пройдет время, и в самом конце 70-х годов Леониду Ильичу предложат новую благоустроенную квартиру на улице Щусева. Конечно, тут было лучше, чем на Кутузовском проспекте, центр рядом, всего несколько минут езды, но то ли Леонид Ильич был однолюб, то ли еще что, — он посмотрел новую квартиру и сказал, что она для него чересчур большая. Скорее всего, она просто не понравилась ему своей казенностью, что ли, я не знаю. А квартира на Кутузовском была скромнее: это обычный московский дом старой постройки, потолки что-то около трех метров, комнаты в среднем 25–30 метров: столовая, небольшой рабочий кабинет, спальня, гостиная… Обслуживающий персонал — всего три человека: повар, готовивший пищу под руководством Виктории Петровны (она всегда подсказывала, что Леонид Ильич любит больше всего и как это получше приготовить), официантка и уборщица. Охраны здесь не было, она помещалась внизу, на первом этаже. В самом подъезде кроме семьи Брежневых и Юрия Владимировича Андропова, который жил двумя этажами ниже, были квартиры министров, партийных и советских работников, причем разного ранга, — то есть это не был дом Брежнева, это был обычный дом № 26, расположенный на Кутузовском проспекте. Здесь, в этой квартире, у Леонида Ильича была хорошая библиотека и такая же, если не больше, находилась и на его даче.

Сколько же было публикаций об этой даче Генерального секретаря! Вся беда в том, что я, например, не видел ни одной фотографии к этим публикациям. А кто-нибудь