Куда приводят мечты - Ричард Матесон

— Там! — вскричал он, указывая куда-то когтистой рукой.

Я невольно посмотрел по направлению его руки и увидел мужчину, тащившего какую-то женщину к одному из зловещих прудов с вязкой жидкостью. Она визжала, не помня себя от ужаса, и эти вопли резанули меня, как бритвой.

Узнав ее, я вновь закричал:

— Энн!

— Крис, не надо! — предупредил Альберт. Слишком поздно. Я уже оттолкнул его руку, освободился от его отчаянной хватки.

— Иду! — закричал я, устремившись к Энн.

«Весь ад сорвался с цепи».

До тех пор я не знал истинного значения этой фразы.

В тот миг, когда я вырвался от Альберта, его защита пропала и ко мне бросилась толпа существ, вопя в приступе демонического ликования…

Они быстро приближались, и я с содроганием понял, что тот человек сыграл со мной злую шутку. Знал ли он, что я разыскиваю жену? Неужели он был настолько коварен?

Как бы то ни было, он лишь заставил меня поверить, что это Энн. Но я уже понял, что это не она. В тот же миг, как я вырвался от Альберта, лицо женщины прибрело столь же отталкивающий вид, что и у остальных.

Резко остановившись, я тщетно пытался повернуть назад, в дикой панике кидаясь во все стороны.

Бесполезно. Едва я начал отступать, как они с визгом набросились на меня со всех сторон, пытаясь схватить.

Я споткнулся и потерял равновесие, попробовал удержаться, но не смог. Со всех сторон раздались вопли дикого ликования. В ужасе закричав, я рухнул на каменистую почву, а чудовища навалились на меня сверху, раздирая мне лицо и тело когтистыми лапами, разрывая одежду и плоть.

Перед глазами неясно маячили лица — некоторые обуглившиеся, другие багрово-красные, все обезображенные шрамами, ожогами или язвами. У некоторых и вовсе не было лиц, а на их месте — мешанина из волос и костей.

Я пронзительно выкрикнул имя Альберта, потом с отвращением почувствовал, как в мой открытый рот, в уши и глаза залетает рой мух. Этих тварей, похоже, возбуждала моя беспомощность. Я пытался их выплюнуть. Я бешено колотил по глазам и ушам руками.

Я снова попытался позвать Альберта, но смог издать лишь какой-то булькающий, захлебывающийся звук, поскольку целый рой мух начал забивать мою глотку. Тогда я попробовал надавить себе на желудок, чтобы вызвать рвоту, но орущие и визжащие монстры не дали мне этого сделать. Они возили меня по земле на спине, дергали за руки и ноги, пинали, хриплым визгом выражая свой сумасшедший восторг по поводу моего бессилия.

Свет, который я нес, теперь фактически погас. Вокруг себя я видел лишь мечущиеся силуэты и тени. А слышал только вопли безумной радости, когда меня волочили по земле, разрывая одежду и раня кожу об острые как бритва камни. И еще жужжание мух.

«Альберт! — в муках мысленно призывал я. — Умоляю, помоги мне!»

Теперь полная темнота. В ушах оглушающее жужжание мух, ощущение такое, словно они сотнями заползают в рот и глотку, под вытаращенные глазные яблоки.

И вдруг я почувствовал, что меня погружают в ледяную жидкость, толкают вниз.

Меня сразу переполнило чудовищное ощущение — сочетание всех мыслимых отвратительных оттенков вкуса и запаха.

Я почувствовал, как когтистые руки толкают меня глубже в эту жидкость. Я пришел в еще больший ужас, когда — как это было возможно? — под поверхностью жидкости меня начали хватать другие руки.

Я попытался закричать, но лишь издал придушенный булькающий звук, а меня все продолжали тянуть вниз, передавая из одних невидимых рук в другие, погружая глубже и глубже в гибельные глубины.

Теперь ко мне начали липнуть тела, почти скелеты, с лоскутами гниющей плоти. Глаза у меня были плотно закрыты, но я тем не менее видел их лица. Лица живых мертвецов, глядящие на меня горящими, полными ликования глазами, пока я опускался ниже и ниже.

«Энн! — подумал я. Сознание мое начало угасать. — Я обманул твои ожидания!»

Я сел, выпрямившись, и вскрикнул от изумления.

Рука Альберта покоилась на моем плече, а я не мигая глядел на него.

Наконец я осмотрелся по сторонам.

Мы сидели на бесплодной серой равнине, под синевато-серым тусклым небом. Над ее бесконечным застывшим простором завывал холодный ветер.

И все-таки, Роберт, скажу тебе, эта равнина казалась раем по сравнению с тем местом, где я побывал.

— Как тебе удалось меня спасти? — спросил я. То, что я находился рядом с ним, было выше моего понимания.

— Ты был в их лапах всего несколько мгновений, — объяснил он.

— Несколько мгновений? — От удивления я разинул рот. — Но они повалили меня на землю, потащили к пруду и бросили под воду, где…

Он с мрачной улыбкой покачал головой.

— Ты все время находился у меня перед глазами, не более чем в нескольких футах. Они прикасались к тебе только мысленно.

— Господи! — Я невольно вздрогнул. — Это, наверное, и есть ад. Точно.

— Один из них, — откликнулся Альберт.

— Один? — Я уставился на него в смятении.

— Крис, — сказал он, — есть преисподние внутри ада.

Мы шли по широкой серой равнине, протирая подошвы сандалий о каменистую почву.

— Единого места под названием «ад» не существует, — объяснял Альберт. — То, что люди назвали адом, — это вакуум, в котором обитают после смерти неразвитые души. Этот тот уровень существования, над которым они не могут подняться, поскольку не в состоянии мыслить абстрактно, а беспокоятся лишь о мирских делах.

— Тогда зачем нам пришлось туда пойти? — спросил я. — Наверняка Энн…

— Могу лишь сказать, что сигналы, если можно их так назвать, вели туда, — сказал Альберт. — И, слава Богу, ведут оттуда.

— И мы по-прежнему им следуем? — озабоченно спросил я.

Он кивнул.

— Полагаю, сейчас мы уже близко.

Я посмотрел во все стороны, не видя ничего, кроме безжизненной равнины.

— Как это может быть? — спросил я.

— Наберись терпения, — молвил он. — Еще совсем немного.

Мы некоторое время шли в молчании. Потом, что-то вспомнив, я произнес:

— Тот человек, что меня обманул…

— Трагическая фигура, — сказал Альберт. — Большую часть жизни он занимался тем, что причинял другим людям физические и психические мучения. Его преступления, обернувшись против него, на столетия сделали его пленником этого места. Вопреки тому факту, что воспоминания о каждом из его чудовищных деяний навечно отпечатаны в его памяти, он до сих пор нисколько не раскаивается и не сожалеет о своих поступках. И это весьма прискорбно.