В семье не без подвоха - Юлия Жукова

– Все очень просто, – говорит он, оживляя экранчик двойным постукиванием. – Отсюда вам видно парадный вход, отсюда черный. – Он пролистывает изображение вправо. – Если нужно видеть сразу оба, стяните их пальцами одновременно. Если захотите посмотреть покрупнее, можно вывести на любой другой экран через общую сеть, но разрешать вход можно только с этого устройства. У дверей установлен умный датчик движения, по сигналу которого этот экран будет включаться и звонить. Вот здесь можете настроить громкость звонка, мелодию, отключение на ночь… все как везде. Допуск осуществляется вот таким движением, попробуйте.

Я несколько раз тыкаю в экран с поворотом, и шайтан-машина приятным мужским голосом сообщает мне, что «дверь открыта», а после минутного простоя, что «дверь закрыта».

– Вот здесь вы можете удлинить или сократить время открытия двери, для каждого отдельного визита или постоянно. Очень вас прошу не выкручивать на максимум, это все-таки делается для вашей же безопасности, – строго добавляет Ирнчин. – Если хотите, я могу открыть доступ на вашем телефоне, чтобы, находясь не дома, вы все равно могли бы впускать гостей. Мне эта идея не очень нравится, но капитан попросил, при условии что вы будете всегда держать телефон при себе и запароленным.

– А мне его паролить не нужно, – усмехаюсь. – У меня в нем все меню на родном языке, и сменить его нельзя. Это мне Азамат так сделал. Теперь кроме него никто там ничего не найдет.

Ирнчин задумывается на секунду, потом нехотя принимается ковыряться в моем телефоне. Моя защита срабатывает: пункты меню выстроены по алфавиту того языка, на котором они написаны. Ирнчин ухитряется методом тыка найти дворцовую сеть и загрузить необходимые приложения, но на установке обламывается полностью. Приходится ему помогать. Зато теперь он верит, что никто чужой моим телефоном не воспользуется.

– Да, еще один важный момент. Вот через это меню, – Ирнчин снова переходит в управление на стенном экране, – можно связаться с офисом охраны и потребовать удалить посетителя от дверей или из любого другого места дворца.

– А потребовать сказать посетителю, что я сплю, можно? – хихикаю я.

– Можно, – серьезно кивает Ирнчин. – Я рассмотрел вашу жалобу и перенабрал штат охраны, так что теперь все вежливые, и еще сделал им строгое внушение слушаться вас как самого Императора.

– Вот это отлично! – радуюсь я. – Спасибо тебе, дорогой Ирнчин, ты, как всегда, оправдал мое доверие! Нет, правда, классно все продумано.

Ирнчин меня знает и кланяется только после последней фразы, которая была всерьез.

– Уверены, что не хотите телохранителя? – уточняет он напоследок.

– Теперь-то зачем? – пожимаю плечами.

Он качает головой и уходит.

У Азамата в последнее время дел невпроворот. Оказывается, при старых Императорах была такая форма отчетности населения – Император со свитой нагрянывал с неожиданной проверкой в какой-нибудь занюханный угол континента, посмотреть, как наместники справляются, помочь советом или делом, ну и для себя составить представление, какие в глубинке проблемы. В те давние времена Император при этих визитах еще и налоги собирал, но после смерти Аэды эта обязанность легла на Старейшин, и Азамат не спешит что-то менять. Старейшины-то все время на местах сидят, так что срок отчисления налогов можно установить, чтобы все заранее готовились. А копить весь год, не зная, когда появится Император, – это как-то уж очень нервно. Да и потом, Азамат считает, что сбор налогов портит имидж, а ему для присмотра за наместниками нужно доверие населения.

Так вот, сейчас они со Старейшинами реанимируют эту программу, а заодно стараются разрешить как можно больше неотложных проблем, пока Азамат еще никуда не уехал. Мне остается только отдыхать на природе и ждать, пока у него кончится аврал. В поездках я его буду сопровождать, вот тогда и наобщаемся.

На Доле начинается настоящая осень, по склонам гор вдоль побережья становится хорошо видно, где лес хвойный, а где – широколиственный и от этого окрашенный во все теплые цвета спектра. Самая большая перемена, пожалуй, – это тишина. Весной и летом тут непрерывно верещали самые разные птицы, а теперь вот тихо. Только изредка, раз в несколько дней высоко в небе протащится неторопливый косяк чего-то перелетного с унылым клекотом, да и все, больше никаких звуков. Во всяком случае, днем. Ночью, по контрасту, становятся слышны загадочные скрипы, шорохи и тявканья, предположительно издаваемые лесными млекопитающими. Окна я закрываю поплотнее и завешиваю шторами, да и дверь комнаты частенько запираю: у Алэка под боком Тирбиш обитает, а мне одной как-то жутковато.

В целях успокоения паранойи я каждый вечер обязательно выставляю к скале банку со сливками или маслом – авось демон откушает и не пошлет за мной свою лесную дружину. Наутро банка всегда пустая и чистая. Судя по всему, лесной житель ее вылизывает, а потом споласкивает. Я пыталась наскрести со стенок материала на анализ ДНК, но ничего не наскреблось. Может, он небелковый? Но тогда зачем ему сливки?

Запись нашего ночного приключения Азамат отдал специалистам почистить и прояснить, а затем послал в музей вместе с большим экраном, на котором ее можно постоянно крутить для удовлетворения любопытства зрителей. Правда, оказалось, что на камере был выключен звук, поэтому ни наши реплики, ни голос демона не записались, но так, по-моему, даже лучше. Нечего кому попало слушать, как мы извиняемся. Долхотские Старейшины, конечно, такой экспонат высоко оценили, а вот Унгуц, не любящий оставаться в стороне, когда все занимаются какой-нибудь интересной мистикой, намекнул Азамату, что если бы мы этого демона прикормили, то можно было бы и получше заснять. Или нарисовать. А то вот уже пора переиздавать пресловутых «Ирликовых детищ», а в старом издании изображение демона делал какой-то охотник, не сильно одаренный изобразительным талантом, зато сильно напуганный. То есть клыки, когти и шерсть во все стороны, как иглы дикобраза.

Для зарисовок с натуры Азамат направил ко мне Бэра – кого ж еще? – на казенном унгуце с пилотом, отчего Бэр, никогда раньше не летавший на унгуцах, был в полном восторге и за четыре часа пути исчеркал набросками пейзажей два блокнота.

– Представляете, – рассказывает он нам с Тирбишем за обедом, – мне даже пришлось отказаться от двух заказов! Со мной такого никогда раньше не было! Но тут то книги, то демоны, то столичные красотки, а я все-таки не могу, как Ахмад-хон, круглые сутки работать. Вот, пришлось двух клиентов другу передать, потому что уже никак не вмещались. Я и здесь-то самое позднее до завтрашнего вечера, потом за мной прилетят – и домой, а то послезавтра опять чью-то жену на сносях рисую, откладывать нельзя…

Поскольку днем демон не является, то после обеда мы с Алэком и Тирбишем сводили художника за грибами (тоже чрезвычайно живописными), а потом оставили в покое разбираться со свежими эскизами. Ближе к вечеру я перевела окна в прихожей в односторонний режим и усадила Бэра с биноклем наблюдать, как наш лесной приятель приходит за лакомством. Снаружи через окно не видно не только Бэра, но и лампы над его мольбертом. Демона же наш портретист рассмотрел хорошо, а потом еще утром встал и пронаблюдал возвращение банки. Половину следующего дня Бэр трудится над красочным полотном, которое должно занять целую страницу в большеформатной новой энциклопедии. Тирбиш периодически подходит заглянуть через плечо и передергивает плечами.