Первая советская атомная подлодка. История создания - Леонид Осипенко

В результате пожара лопнула магистраль воздуха высокого давления, и в огненное пекло мощной струей стал поступать кислород. Через систему вентиляции левого борта пожар перекинулся в соседний носовой отсек к пульту управления ГЭУ.

В центральный пост прибыли командир корабля В. Л. Сулибаба, командир БЧ-5 Р. Миняев, начальник штаба соединения В. Нечаев. Как всегда по сигналу тревоги, переборки между отсеками уже были загерметизированы — личный состав каждого из них должен бороться с пожаром до последней возможности. Но командир тут же приказал восьмому отсеку принять людей из девятого.

Когда отдраили переборочную дверь, в отсек вместе с моряками ворвались клубы ядовитого дыма. Люди надели аппараты индивидуального дыхания, но дым валил уже через вентиляцию. Кулибаба приказал всему личному составу, не занятому на боевых постах, покинуть кормовые отсеки. Это спасло жизнь многим. Таким образом, большая часть подводников, в том числе и матрос Кабак, успели эвакуироваться в смежный отсек, который вскоре тоже оказался в огне.

Тем временем лодка всплывала. Она шла с большой глубины, и ей был жизненно необходим ход. А для работы реактора нужна электроэнергия, основное оборудование для выработки которой помещалось в восьмом отсеке.

Но сюда уже сплошным потоком валил через прожженный трубопровод воздух высокого давления, смешанный с продуктами горения. Электрики гибли, но отойти от своих механизмов не могли — лишившись хода, лодка рухнула бы на глубину. Старшину команды электриков мичмана Виктора Николаенко аварийная партия обнаружит в противогазе у своего поста мертвым. Погиб и командир электротехнического дивизиона капитан 3 ранга Л. Цыганков.

Угарный газ добрался и до пульта управления ГЭУ. Командир дивизиона движения капитан-лейтенант Виктор Милованов приказал всем покинуть пульт, оставив с собой лишь старшего лейтенанта Сергея Ярчука. Оба включились в аппараты, но Ярчук начал задыхаться и сорвал маску. Он умирал на глазах своего командира, который не мог ему помочь — необходимо было срочно заглушить обе ГЭУ. В аварийной ситуации он сумел заглушить их и, убедившись, что все поглотители сели на нижние концевики, покинул пульт ГЭУ. Кормовые отсеки лодки были загазованы, и, пробираясь по ним, он потерял сознание. В центральный пост его с кровавой пеной у рта доставил матрос-турбинист.

Турбинистам, помещающимся в седьмом отсеке, тоже досталось. Отсек наполнялся смертоносным дымом, но отойти от маневровых устройств в аварийной ситуации — значит обречь на неминуемую гибель лодку. Мичман Александр Новичков принялся помогать растерявшимся матросам надеть противогазы, выводил задыхающихся из отсека. На его счету много спасенных жизней, только свою он не сумел сохранить.

Старшина Казимир Марач включился в аппарат сам. Но стекла на маске запотели, и показания приборов были не видны. Лишь несколько секунд заняла протирка стекол, но их оказалось достаточно, чтобы Марач задохнулся…

Здесь же погибнет и ушедший в первое плавание лейтенант Вячеслав Хрычиков.

При всем уважении к памяти мертвых нельзя не сказать: эти жертвы — результат плохой выучки экипажа. Подгонка аппаратов индивидуального дыхания для каждого матроса должна быть произведена с самого начала его службы на лодке, а включение в них отработано до автоматизма. На хороших лодках эта операция повторяется с замерами времени чуть ли не еженедельно.

В полной темноте члены экипажа с громоздкими противогазами на голове попытались запустить резервные дизель-генераторы в пятом отсеке. Старший лейтенант Е. Медведев начал готовить их к пуску, не дожидаясь приказания, — он понимал, что после заглушения реакторов необходим источник электроэнергии. Его вместе с мичманом Шишиным вынесут из отсека без сознания. Пытаясь запустить дизель, они сорвут мешающие противогазы с запотевшими стеклами. К счастью, оба останутся живы.

Однако эта попытка успеха не имела. Более того, обессиленная группа не смогла вручную до конца закрыть захлопки подачи воздуха к дизелям. Поскольку снаружи в это время начинался шторм, через эти захлопки в пятый отсек залилось около 200 т забортной воды, которая затопила дизель-генераторы и вентиляторы общесудовой системы вентиляции, а также аппаратуру дистанционного пуска механизмов реакторного отсека.

Все на подводной лодке устроено так, что в аварийной ситуации любое жизненно необходимое действие для корабля вступает в яростное противоречие с инстинктом самосохранения. Хочется скорее бежать из отсека, который заливает вода или охватывает огонь, нужно, наоборот, задраивать переборки. Вокруг полыхает пожар, а необходимо оставаться на своем посту, чтобы продолжали работать турбина, реактор, дизель-генератор. Ясно, что в отравленном угарным газом отсеке малейший вздох означает смерть, поэтому прежде всего нужно помочь надеть противогаз тому, от кого сейчас зависит работа агрегата. Только превозмогая собственный страх, подводник дает шанс выжить всей лодке и, значит, себе самому.

В эти минуты всех мобилизует необходимость действовать. Действовать раньше, чем приходит понимание надвигающейся опасности и страх за собственную жизнь. Однако, чтобы эти действия были эффективными, они должны быть отработаны до автоматизма.

Командир первого отсека Валентин Заварин получил приказание с аварийной партией начать эвакуацию людей из кормовых отсеков. В какой-то момент он потерял сознание и очнулся уже в ограждении рубки — лодка всплыла.

Промозглое предрассветное небо, нависающее над самой водой. Лодка сидела низко — балластные цистерны продули лишь немного, так как запас воздуха нужно беречь. Вокруг — пустынные волны.

«К-19» передала сообщение об аварии, но уверенности в том, что худшее позади, не было. В ограждение рубки вытащили спасательный плот.

Сюда уже пришел врач Пискунов, которого только что привели в чувство с помощью нашатырного спирта и чистого кислорода. Под его руководством стали делать искусственное дыхание всем, кто не подавал признаков жизни. Если бы не настойчивость спасателей, недосчитались бы значительно больше людей.

Отдышавшись, Заварин вновь пошел в корму. Напарником он выбрал лейтенанта Смирнова. Им предстояло дойти до девятого отсека, ощупать переборку, загерметизировать все отсеки и проверить положение захлопок и клапанов.

Отсеки были настолько задымлены, что луч фонаря тонул буквально в метре. Стояла нестерпимая жара. Заварин отдраил переборку восьмого отсека, и ему стало не по себе: там лежали погибшие. В каюте управленцев тлели постели, дым шел из поста химслужбы. О том, чтобы пробраться в девятый отсек, нечего было и думать.

А попасть туда ох как нужно — в последнем, десятом, отсеке находились двенадцать подводников, отрезанных огнем от своих товарищей.

Пленники кормового отсека

Десятый отсек на лодках этого проекта тоже жилой: в нем восемь спальных мест для матросов, каюта командира группы автоматики с тремя постелями и каюта начальника секретной части. Здесь же находятся два торпедных аппарата и солидный запас торпед.

Объем отсека — 139 м, однако весь он заполнен различной техникой. Остается узкий 5-метровый проход, разделяющий восемь коек в два яруса, да две каюты.