Любовь с характером - Наталья Будянская

Это были большие комары, жалящие одну муху, собака, рычащая на кошку, тучка, закрывающая солнце, и т. д. И все черным цветом. Ребенка надо было только расспросить о том, что изображено, девочка начинала говорить. Внешне она была абсолютно нормальным ребенком, немного болезненным, как все дети ее возраста. Родителей стал волновать вопрос использования исключительно черного перед поступлением в школу. Накупив карандашей-фломастеров, они с удивлением обнаружили, что девочка рисует лишь одним цветом. Кто-то из знакомых порекомендовал обратиться к психологу. Так мы и познакомились. Эта девочка, как и большинство детей, передавала рисунками то, что не могла сказать словами. Если бы родители больше обращали внимание на то, чем заняты их дети, и расспрашивали подробности о рисунках, о том, что скрыто в их душах, знали бы намного больше. Но вернемся к картинке.

Когда девочка «выздоровела» (изменился климат в семье) и мы прощались, я попросила ее нарисовать меня так, как она это видит. Она нарисовала это зеленое чудо с четырьмя большими ушами, тремя глазами, длинной шеей и лысой круглой головой. Я смеялась, мне очень понравилось. Посыл уловила, знала, что оставлю портрет в кабинете. Слушать умею, вижу то, что не могут другие, обладаю гибкостью, умением идти на компромиссы, и в моей голове может поместиться еще больше информации, чем я сама себе представляю.

Американской системе, которой мы все чаще следуем, надо сказать спасибо. За то, что, кроме их беспробудного «ам файн», они привили нам модную привычку обращаться к психологам.

– Кто такой Зюзик?

– Это самый популярный вопрос, – я широко улыбнулась.

– И все-таки кто он такой? Что это вообще значит?

– А вы сами как думаете?

«Сколько я всяких версий слышала, не сосчитать».

– Это инопланетянин?

– Возможно.

– Мультяшный герой?

Я улыбалась и не собиралась ей подсказывать.

– Кто это, в конце концов?

Я молчала.

– Послушайте, я пришла сюда не для того, чтобы разгадывать ваши карикатуры.

– Тем не менее вы заинтересовались рисунком. Я не принуждала его расшифровывать. Это ваша личная инициатива.

Она минуту пристально на меня смотрела, потом вернулась к Зюзику.

– Я поняла, это тест. – Она ухмыльнулась. – Если меня это зацепило, значит, в этом Зюзике есть мое отражение? Я хожу с выпученными глазами? Или я слишком густо крашу ресницы?

– Валентина, на рисунке – я.

Она выпучила глаза. Точь-в-точь как изображен средний глаз рисованного Зюзика. Поймала сходство сама, не все потеряно.

– Как это?

– Вот так. Каждый человек видит то, что он хочет видеть. Картинка может быть одна и та же, но видим мы ее по-своему. Вы замечали, что на одну и ту же ситуацию, один и тот же факт люди реагируют по-разному?

– Ннннн-да.

– На примере Зюзика я вам продемонстрировала, что на одну и ту же картинку может быть миллион мнений. Я хочу, чтоб вы это помнили.

Я сделала паузу. Чтоб она запомнила сказанное.

– А теперь расскажите, что вас ко мне привело.

– Хм, нестандартный подход, – она улыбнулась, – о’кей, обо мне.

Она заерзала на стуле и еще раз взглянула на картинку.

– Муж стал относиться ко мне безразлично.

Я молчала, всем видом проявляя крайнее любопытство. Надо дать возможность человеку высказаться. Валю понесло. Из множества семейных ситуаций вырисовалось одно крепкое ядро – ни она, ни он не знают различий между женской и мужской психологией. И за пять лет брака не удосужились об этом прочитать и узнать. Люди разленились заниматься самообразованием, это стало основным бичом современных семей. И главной проблемой. Казалось бы, в век Всемирной паутины и доступной информации можно стать гением, изучая тонкости любых процессов, в том числе умственно-психологических. Но люди живут «по старинке», копируя модель поведения родителей в большинстве своем. Проблема Валентины крылась в том, что, когда ей хотелось поплакаться у мужа на плече о несправедливости внешнего мира, рассказать о колкостях работы в женском коллективе, пожаловаться на неравномерное распределение премии, или банальном сломанном ногте, или внезапной дырке на колготках, он не мог ее выслушать. Точнее, он не мог выслушать женщину так, как ей того бы хотелось. Она звонила мужу с целью высказаться, а надо было звонить подружке, которая поймет и пожалеет. Валентине нужно было сочувствие, соучастие, обмен энергией. Мужской мозг построен по другому принципу. Когда он слышит команду «у меня все плохо», реагирует соответствующе, по-мужски. Его женщина в опасности – фас! Срабатывает инстинкт. Мужчина находит варианты решения проблемы, предлагает способы борьбы, ругается за неумение отстоять позицию. Он предлагает действие. Тогда как женщина просит обыкновенного сочувствия. И все! Без поножовщины и моментальных реагирований. Она рассказывает все свои переживательные рабочие или житейские моменты лишь потому, что считает своего мужчину близким человеком, роднее которого нет на всем свете. Именно ему она доверяет, открывается и выплескивает наболевшее. Она хочет сочувствия и равномерных поглаживаний по голове. И это всё. Она не ждет решений и боевых действий! Утрите ей нос и пообещайте, что все обязательно наладится. Поцелуйте и скажите, что она самая умная и красивая, и женщина сама выйдет из тупика.

Из-за разности взглядов у Валентины и ее мужа стали возникать конфликты. Он считал жену инфантильной и ноющей особой, она его – бесчувственным чурбаном.

Позанимавшись с женщиной минут сорок, мы пришли к кое-каким первоначальным результатам. Если человек жил с определенными установками много лет, их невозможно искоренить за одно посещение. Это надо понимать и учитывать.

Следующую встречу назначили на завтра. Мой телефон жалобно пиликал, призывая взглянуть на конвертики пришедших писем. Михаил уточнял, где мы встретимся, предлагал забрать с работы. Первоначальный вариант романтических свечей с шампанским уже не казался идеальной задумкой. Хотелось чего-то будничного, сродни пива с таранькой. Решила – пусть заезжает. Затаримся провиантом, съездим в кино, а потом переберемся на заднее сиденье его машины и устроим джаги-джаги. Так и написала.

Так и получилось.

* * *

Татьяна всегда появлялась вовремя.

День был солнечный, выходной, весенний, но какой-то грустный. Из той серии, когда детские воспоминания берут за горло и щиплют в носу. Внешне все свидетельствовало о вполне успешной жизни молодой незамужней девушки – любимая работа, постоянный доход, верные подруги. Не было только любимого рядом и собственной жилплощади. Микроскопическая съемная квартира на окраине большого города давила на мозги и ограничивала воображение. Я не любила эту обстановку, этот вид из окна на глухой торец соседнего дома. Я не знала соседей и тех, кто живет в этом дворе. Мне не интересно было наблюдать за их жизнью из своего окна, как не интересно было смотреть телевизор. Я грустила.