Страга Севера - Сергей Алексеев

— Ну и прекрасно, — проговорил полковник, глядя в окно и потирая бархатистый подбородок.

— Теперь относительно наших внутренних дел, Никанорыч, — расслабился Воробьёв. — Группа экспертов надёжная, к утечке информации не причастна. Стучит только машинистка. Причём с охотой берётся перепечатывать бумаги не только аналитической группы…

— Как её зовут? — спросил полковник.

— Редкое имя — Капитолина… — Воробьёв ухмыльнулся: — Но какая талия, какая редкая грудь — ёкарный ба-бай!..

— Сейчас в наличии у тебя есть человек, который обеспечивал встречу с Птицеловом? — перебил восхищения Арчеладзе.

Воробьёв прищурил глаз, покусал внутреннюю часть губы.

— Есть, товарищ полковник…

— Освободи его от всех поручений и немедленно отправь на Ваганьковское кладбище, — распорядился полковник. — Пусть присмотрит за могилой Сергея Ивановича Зайцева.

— Что такое, Никанорыч? — встревожился тот.

— Пока ничего… Если будут эксгумировать труп, пусть отснимет весь процесс, в деталях и лицах, — Арчеладзе присел на угол стола. — Меня интересуют судмедэксперты, их фамилии. Кто конкретно производил вскрытие, кто делал химические анализы, где и в присутствии кого. Пусть проследит, куда потом поместят труп… Твой человек должен быть хладнокровным и не брезгливым. Дело в том, что тело Птицелова должно после экспертизы находиться у нас, в нашем распоряжении. Определись с моргом, где можно его спрятать на время.

Воробьёв подёргал бороду, вздохнул и вдруг схватился за щёку:

— Придётся мне самому… Тут ещё зуб разнылся. Надо нерв удалять.

— Нет, Владимир Васильевич, поручи это дело подчинённому, — воспротивился полковник. — Ты мне нужен для другого дела.

— А что ещё, Никанорыч? — с тоской спросил Воробьёв.

— В лес поедем, за опятами. Выезд — в семнадцать часов.

— За опятами? — не поверил тот, забыв о зубе, — прикидывался…

— Ага… С ночёвкой. Помнишь, были в охотничьем домике?

— Да как же, Никанорыч!

— Нигрея возьмём с собой.

— Обязательно! — разгорячился и взвеселился Воробьёв. — А то ходит какой-то ватный, вялый…

— И Капитолину, — добавил полковник.

Воробьёв вытаращил глаза:

— Кого?..

— Капитолину, машинистку из аналитической группы, — пояснил Арчеладзе. — Ту, которая стучит. Пусть тоже отдохнёт от трудов праведных.

Отыскать, где поселился Кристофер Фрич, не составило труда, но, как сообщила дежурная по этажу в гостинице «Москва», гость появился в своих апартаментах вчера поздно вечером, затем вызвал такси и куда-то уехал. Мамонт снял номер в том же коридоре — небольшой, однокомнатный, какой оказался свободным, и позвонил Даре.

— К обеду меня не жди, дорогая, — сказал он и сообщил свой номер телефона.

Несколько часов подряд, приоткрыв дверь, он слушал коридор — мягкие шаги по ковровой дорожке, бренчание ключей в замках, — к двери апартаментов никто не подходил. Пришлось звонить домой и отказываться от ужина.

— Ты опять не придёшь ночевать, милый? — с тоской спросила Дара.

— Отдохни от меня, дорогая…

Он сходил в буфет, купил бутерброды, сок и, возвращаясь назад, увидел впереди себя высокого молодого человека с сиреневой сумкой. Мамонт замедлил шаг. Гость небрежно отпер дверь апартаментов, отворил её ногой и вошёл. Мамонт тут же позвонил Даре и, отыскав в справочнике телефон, попросил её поговорить с молодым человеком, уточнить его имя, а потом перезвонить ему. Через пять минут Дара сообщила, что это действительно Кристофер, что к нему есть очень простой и хороший путь — его гиперсексуальность.

— Спасибо, дорогая, — поблагодарил он и положил трубку.

Стратиг рекомендовал ему в таких случаях никогда не приступать к каким-либо действиям без тщательного изучения личности и психологических возможностей. Если с первой попытки Мамонту не удастся расположить к себе Кристофера и установить контакт, другого раза просто не будет. Он сам к себе уже не подпусгит никого либо позаботится, чтобы не подпускали. Не зря он в разговоре с «пожарником» очень беспокоился об охране…

Да, это был тот случай, когда следовало пустить вперёд «постельную разведку», и Дара почти прямо ему об этом сказала. Она бы смогла обработать этого иностранца — вытянуть дополнительную информацию, выстроить его логику поведения таким образом, что он сам побежит искать встречи с Мамонтом. Интуитивно узнавая ключевую фигуру фирмы «Валькирия» в молчаливом, невзрачном Джоноване Фриче, Иван Сергеевич, даже имея с ним деловые контакты, не смог приблизиться к таинственному представителю Интернационала ни на миллиметр. Эти люди окружали себя защитным полем и сами выбирали партнёров.

У наследника «Валькирии» было уязвимое место… Однако Мамонт понял, что никогда не сможет воспользоваться возможностью «бархатного» контакта. Одна мысль, что Дара готова сейчас исполнить свой урок, войти в апартаменты, вызывала у Мамонта глухую ревность. Он был готов, как тот лось во время гона, видеть соперника в каждом предмете, который движется. Он не мог объяснить этого чувства, понять его природы. Их отношения были формальными, как, впрочем, и документы, имена, под которыми они сейчас жили. По всей вероятности, это щебетание, эти «голубиные» взаимоотношения и жизнь под одной крышей, эта бесконечная забота, которую Мамонт никогда не испытывал в супружеской жизни, наполняли его чувством семьи. И формально, служебно произносимые слова — милый, дорогой, — действуя на подсознание своим «волшебным» смыслом, на самом деле создавали образ милого и дорогого человека.

Это никаким образом не вписывалось в каноны жёсткого и сурового существования гоев — людей, приобщённых к тайне сокровищ варваров. Мамонт помнил наставления Стратига — во имя дела не жалеть ни своих чувств, ни личных привязанностей. Иначе в мире изгоев было не выжить. Наверное, в холодной бесстрастности был высший смысл, но он отказывался понимать его, когда это касалось женщины, по воле судьбы ставшей ему близкой.

Следовало искать иной подход, может быть, более жестокий, но не оскорбляющий вещей нетленных и вечных — святости женского начала.

Гиперсексуальный наследник, видимо, страдал без женского общества. Спустя час после возвращения в номер он подошёл к дежурной по этажу, о чём-то поговорил, и скоро в апартаменты тихо постучала молодая женщина, скорее всего, гостиничная путана. Через некоторое время туда же провезли каталку с ужином и бутылками. У богатых были свои привычки…

Путана натолкнула его на мысль устроить гиперсексуальному мальчику настоящий праздник. Он спустился в холл и, обращаясь по-английски, спросил швейцара, где тут можно познакомиться с девочками. Тот всё понял и указал на невзрачного парня, сидевшего в кресле под пальмой. Мамонт попросил сутенёра прислать трёх самых лучших девочек в апартаменты на четвёртом этаже и тут же за них рассчитался долларами. Он ожидал, что Кристофер поднимет скандал, станет выгонять незваных проституток из номера и тогда можно будет выйти на шум в коридоре, прийти на помощь одолеваемому путанами «фирмачу» и таким образом познакомиться, разобравшись, что оба они — из Канады. Однако этот план провалился с самого начала: Кристофер открыл девочкам дверь, послышался его радостный возглас и приглашение войти. Оплаченные путаны пошли исполнять заказ…