30 лет спустя - Андрей Коткин

очень энергично воспротивилась моемуей предложению остаться в Японии. Выразилась в духе каких-то самурайских традиций преданности сюзерену. М-да, и ведь наплевать этому вассалу, что тем самым она для своего сюзерена лишние сложности создает.

Поразмыслив недолго, решили возвращаться в Хиросиму. Крупный порт предполагает наличие множества всевозможных судов. Не может быть, чтобы никто из них какой-нибудь контрабандой на советский Дальний Восток не занимался.

В Хиросиму вернулись и встали. А просто никто не спешил к нам, сознаваться в своем незаконном промысле. После пары дней безрезультатных поисков я решил, наконец, своими сильными сторонами воспользоваться, метаморф я или просто погулять вышел. Принять облик кого-нибудь из советских граждан, возвращающихся обратно на родину, для меня ведь большого труда не составит. А лисица, если собралась со мной, так и поедет, в облике… лисицы. Надо только какую-нибудь грамоту покрасивее соорудить, что пушистая животина в клетке является символом побратимства кого-то там… да вот, хоть взаимовыгодного сотрудничества двух стран. Чем абсурднее обоснование, тем проще оно прокатывает, — это я еще в прошлой жизни твердо уяснил.

За грамотой отправил Химари, когда-то надо ж начинать ей самостоятельно поручения выполнять. Тем более, что по ее профилю положено учинять всякие хитрости. Сам же я отправился в порт, присматриваться к пассажирским судам, которые в ближайшие день — другой должны отправляться в Советский Союз.

Знаете, какие получились результаты такого нашего разделения труда? Химари с шикарной грамотой, сверкающей яркими красками и золотом буквально через несколько часов вернулась, а вот я вообще ни одного нужного мне пассажирского судна не нашел. Не плавают граждане из Японии в Советский Союз и обратно.

— М-да, уж, — подвел я перед подчиненными итоги своих изысканий, — придется, наверное, пробовать разведать информацию по грузопассажирским судам. На худой конец, буду пробовать подменить кого-то из членов экипажа, только там уж никакая грамота присутствия на судне лисы не оправдает.

— А почему ты, Артем, не хочешь все то же самое проделать с пассажирами на самолет? — Поинтересовалась кицуне, чувствующая, что еще немного, и она останется одна на японском берегу, в то время как выбранный ей защитник и покровитель отправится в Советский Союз без нее.

— Да потому что… — в запальчивости попытался я озвучить обоснованную причину такого решения… и внезапно понял, что реально причины отказываться от самолета и не существует вовсе. Вся же моя антипатия к этому типу перемещения связана с пережитой авиакатастрофой.

И снова мы в пути. И нет, не в Советский Союз. Оказалось, что в нашей Хиросиме аэропорт еще вовсе не открыт. Вернее, в точности, как в Риме, он уже полностью построен, но пока еще не эксплуатируется. Точнее, даже еще хуже: в Риме хоть старый аэропорт функционировал, а жители Хиросимы, желающие быстро добраться до отдаленных краев света, сначала едут в Токио на поезде. И таки, сталкиваясь, раз от раза, с такими вот неоткрытыми аэропортами, поневоле поверишь в международный заговор против одного несчастного главы парагвайского клана.

Какие же неприхотливые существа, эти японцы! Просидеть четырнадцать часов на жесткой деревянной скамеечке, это тянет сразу на подвиг. К большому моему сожалению, точно таким же героем пришлось заделаться и мне. А просто на глазах сотен пассажиров уйти в свой домен незаметно не получится. Даже под Отводом глаз. Наверняка из всей этой толпы найдется хоть один с развитой характеристикой наблюдательности. И наверняка этот наблюдательный сразу же поднимет шум: ёкаи, владеющие доменами, в этой стране отнюдь не сказочные персонажи.

— Простите, товарищ, вы ведь из Советского Союза? — Ответственного вида мужчина средних лет, споласкивающий руки в раковине туалета, послушно обернулся на мой призыв.

— Да, товарищ, в чем дело? — Даже не нужно быть физиономистом, чтобы понять его сильную обеспокоенность. Всех советских граждан перед выездом за границу не по одному десятку раз инструктируют о возможных провокациях против граждан страны победившего социализма. И все же моя типично рязанская физиономия, в сочетании с чистой русской речью, делает свое дело, нужный мне работник советского наркомата торговли ретироваться не спешит.

— Да, собственно, уже ни в чем, — из моей переносицы вылетел острый шипик. В отличие от тех времен, когда я разбирался при помощи ему подобных со своими врагами в Парагвае, в этот раз на шипике нанесен не смертельный яд, а всего лишь парализующее на несколько часов вещество. Перестроить собственные железы в этом направлении много времени у меня не заняло.

Парализованного мной дипломата, изъяв у него документы, я затащил в одну из кабинок, после чего вывесил на ее двери заранее заготовленную табличку: «Не работает». Разумеется, табличка была написана на японском и английском языках. При здравом размышлении, я сделал свой выбор именно в ее пользу, поскольку Отвод глаз, наложенный на дверку туалета мог спровоцировать как раз противоположные от желаемых результаты. Мало ли, кто глазастый сюда зайдет.

Изменить черты своего лица на дубликат ответственного работника больших трудов мне не составило, Гофуку сменил свой вид в подражание костюма все того же гражданина еще быстрее. Выйдя из туалета, я снял с его двери табличку «Закрыто на уборку» и поспешил в направлении оставшихся в зале ожидания членов советский делегации.

Знали бы вы, каких трудов нам с Химари стоило все это без осечки провернуть! Основным препятствием в осуществлении замыслов стала даже не подозрительность советских товарищей, а тот факт, что они повсюду ходили чуть ли не строем. Этакое стадо под внимательным присмотром пастуха. Пойди, укради оттуда хоть одного гусенка. Идею с туалетом подсказала Химари. Она же своей специфической магией подействовала на сознание заместителя главы делегации, выдав ему порцию позывов в туалет. Слава богу, что туда он отправился все же один.

Еще одним сложным моментом было устроить все так, чтобы в туалете на этот момент не оказалось никого народу. Тут проблема разрешилась с помощью уже описанной мной таблички на двери туалета. Долго бы такая табличка не провисела, люди, лишенные доступа к этому благу цивилизации, начали бы возмущаться, но долго и не потребовалось. И тут уж я Отвод глаз использовал как раз на ней, заставив товарища, спешившего облегчиться, ее просто-напросто не заметить.

— Простите, вы русские, которые заключали торговый договор с нашей страной? — Когда я уже был среди членов уже нашей делегации, к нам подошел улыбчивый японец, несущий в руке довольно большую проволочную клетку, укрытую темной плотной тканью. — Да, а в чем дело? — Вперед выступил специально обученный человек с холодным взором. Тот самый пастух, оберегающий гусиное стадо от возможных провокаций.

— Вы забыли ваш живой талисман, символизирующий успех в заключенном договоре.

— Какой еще талисман? — Растерялся не ожидавший подобной подставы товарищ в штатском.

— Действительно, был с самураями разговор