К черту любовь - Таррин Фишер

свет на лоб и губы Кита, согревая его кожу.

Я так сильно хочу прикоснуться к нему, что у меня дрожат руки. Я нахожусь в эмоциональном чистилище — верх и низ, добро и зло. Я пытаюсь, пытаюсь, пытаюсь не…

прикасаться

к нему.

Глава 32

#стервавванне

Кит прикасается ко мне. Проводит своим загорелым пальцем по моей скуле. Я невольно вздрагиваю.

— Когда свет падает на тебя вот тут, ты выглядишь…

— Как? — спрашиваю я. Внутренне я как сжатая пружина. Жду, когда он даст разрешение распрямиться.

Кит вздыхает и отводит взгляд.

— Ты правда хочешь, чтобы я это сказал? Когда я говорю тебе некоторые вещи, ты расстраиваешься.

— Потому что не уверена, что именно ты делаешь или чего ты хочешь, — отвечаю я ему.

— Мы проводим время вместе и узнаем друг друга.

— Как приятели? — уточняю я.

— Именно.

— Правда? Даже не валяем дурака?

— Не знаю, что означает, валять дурака. Могу спросить у бабушки; она говорит так мне иногда.

Я шмыгаю носом. Кит качает головой.

— Я не против сейчас просто быть рядом с тобой.

Как могут такие слова не бередить сердце? Я дышу через нос. Все что я чувствую, так неправильно, но не знаю, как все это остановить. Может, мне не быть такой занудой.

— Потому что ты такой дисциплинированный человек? — быстро спрашиваю я. — И можешь быть только лишь другом?

Кит наклоняет голову и, прищурившись, изучает меня.

— Да, да, могу.

— Не хочешь это проверить? — в горле у меня пересохло, но я все равно произношу эти слова.

Яркие глаза Кита настороженно следят за мной. Их красота придает мне смелости — во мне горит желание обладать этими глазами.

— У тебя есть что-то на уме? — интересуется он.

— Сядь на диван и закрой глаза.

— Ты серьезно?

— Кит, — произношу я, указывая на свое лицо. — Это мое серьезное лицо. А теперь, ты хочешь этого или нет?

Он делает то, что я прошу, подходит к дивану и закрывает глаза. Теперь, когда он не смотрит на меня, я могу немного дать себе волю. Округлив глаза и набрав воздуха в рот, я беззвучно произношу «черт подери» и только потом делаю шаг вперед.

Эй, эй, Элена, надо закончить то, что ты начала.

Забираюсь к Киту на колени, оседлав его. Он не открывает глаз, но они удивленно вытягиваются под веками.

— Не открывай, — предупреждаю его. — Или проиграешь.

Его руки тут же поднимаются к моей талии.

— Не уверен, что есть способ проиграть, когда на тебе сидит женщина, — отвечает он.

— Тшшш, — прошу его замолчать. Мои щеки горят так сильно, что на них можно жарить яичницу.

Я смотрю на его волосы, перевожу взгляд на его глаза, губы. Его руки лежат на моих бедрах; вероятно, это наш первый физический контакт за все это время. Если бы он открыл глаза и увидел мое лицо, все бы рассыпалось на части. Поправочка: я бы рассыпалась на части. Я едва могу сосредоточиться. Боже, что же он такое? Человек-печка? Я прочищаю горло и наклоняюсь к его уху.

— Что бы ты ни делал, Кит Айсли, — мягко говорю я, — не целуй меня.

Мне хочется смеяться от того, как дергается его адамово яблоко. Это сумасшествие.

Ну ты и стерва, Элена, говорю я себе.

Сосредоточившись, я склоняюсь к его лицу. Роскошь в том, что мне не нужно закрывать глаза, и я могу смотреть на него сколько хочу. Могу касаться его, если хочу; это мои правила. Подняв руку, провожу линию от его уха до небольшой ямочки на подбородке. На его коже появляются мурашки; они рассыпаются по его загорелым предплечьям. Ободрившись, наклоняюсь еще ближе и целую его в уголок рта. Очень мягко. Очень медленно. Я вдыхаю его аромат, и, когда делаю это, ощущаю, как напрягается его тело.

— Будь дисциплинированным, Кит, — шепчу я. — Ты не можешь поцеловать меня. — Мои веки трепещут, когда я слегка отстраняюсь, чтобы перейти к другому уголку его рта.

Это труднее, чем думала. Я испытываю легкое головокружение. Снова целую его, и чувствую, как он сглатывает. Затем перехожу к его нижней губе, обхватываю ее губами и слегка тяну. Потом отстраняюсь и смотрю на него. Между его бровями пролегла глубокая складка. Последствие его сосредоточенности. Он прилагает немало усилий. Обняв его за затылок, я вынуждаю его откинуть голову, а сами встаю на колени. Его руки лежат на задней части моих бедер — горячо, горячо, горячо. А затем я опускаю голову и провожу своими губами по его, отстраняюсь, касаюсь, покусываю, отстраняюсь. Поддразниваю его языком, облизывая только внутреннюю часть его губ.

Это мой первый настоящий опыт с сексуальным напряжением, и я едва могу дышать. На вкус он такой же, как и на вид. Целую его по-настоящему, просто прижимаюсь губами к его губам. С губ срывается глубокий вздох.

И вдруг я чувствую его руку на своей шее. Чертовы обжигающие руки!

И это моя последняя мысль. Кит атакует мои губы, притягивает ближе к себе и целует так глубоко, что я всхлипываю ему в рот. Податлива, пьяна, голова кружится, а глаза остекленели: мое тело настолько готово ко всему, что он хочет с ним сделать, что мне становится стыдно.

Я отстраняюсь от его рта и рук, и слезаю с его колен. Я отступаю назад, насколько позволяет мне комната, и натыкаюсь на стену. Мне хочется обнять стену, или чтобы стена обняла меня.

— К черту, — говорю я ему. Ты не соблюдаешь правила. — Блузка сползла у меня с плеча, а уложенные в пучок волосы сбились влево. Кит не встает с дивана, но наклоняется вперед и закрывает лицо ладонями.

— Неправда. Давай переиграем сначала.

С губ срывается хихиканье, и я прикрываю рот ладошкой, чтобы скрыть смех. Услышав мой смех, Кит откидывается назад и улыбается.

— Иди сюда, Элена, — зовет он. И протягивает мне руку. Я иду к нему. Может даже бегу. Вероятно, нет, потому что это было бы не круто.

Я запрыгиваю к Киту на колени, в момент, когда он встает, и он ловит меня, обхватив руками за попу. Он нежно опускает меня на диван, и ложится на меня сверху. И мы еще долгое время лежим так и целуемся. Мы целуемся неспешно,