Узник «Черной Луны» - Сергей Дышев

Я понял, что пробил у Желтоуса гофрированную трубку от противогаза. Не надо было ему святотатствовать и заглядывать в дверь преисподней. Огненный дух войны превратил его в пар и студенистый осадок. Прощай, Желтоус!

Час мы выжидали, охотясь за остальными, и завалили на пару с Ванюшей еще двоих. Одного в ангаре с «хвостами»-ракетами уложили Кинах с Найдой. Там, среди огромных зеленых трубообразных тел на платформах, нашли мертвого командира полка. Видно, до последней минуты его держали в заложниках…

Мы упустили поджигателя. Из какой-то норы выскочил человек в противогазе и швырнул горящий факел в горловину. Оранжевое пламя взметнулось на пятиметровую высоту. Ваня тут же срезал террориста, мы бросились к факелу, но подойти было невозможно, наши резиновые доспехи буквально плавились при приближении. Я сорвал противогаз с лица убитого – и узнал Глухонемого. Одна пуля разнесла ему половину бритого затылка, вторая – это я точно отметил – попала в печень. Мы взяли его за руки и за ноги и бросили в огонь, после чего устремились прочь… Мое чуткое ухо уже слышало рев пожарной сирены, а высоко над головой трещали вертолеты. Кажется, начиналась широкомасштабная операция… Трое хоменковцев сдались, и один из них сообщил, что голос командарма мастерски скопировал Глухонемой, он же – Шарин.

Пленных, кажется, сгоряча расстреляли…

Катастрофически темнело. Мы уже знали, где Хоменко – он укрылся за стальной дверью ядерного ангара. На стенах плясали тени бесноватого пламени, вызывая ассоциации с начавшейся ядерной войной. Не вынеся этого, я сорвал противогаз, в котором уже накопилось полстакана, не меньше, моего пота, швырнул в сторону коробку. Моему примеру последовали остальные. Потом я снял защитный комплект, снова надел на мокрую куртку бронежилет и «лифчик», молча забрал два магазина у Кинаха: мои уже были пустыми. Двух должно было хватить.

– Стрелять категорически не рекомендуется, – сказал Найда. – Я пойду за тобой следом.

Мы толкнули дверь – тяжелую броневую плиту с тремя отверстиями для ключей – вход в пятиметровой высоты ангар.

Найда проверил, включен ли рубильник, хотя это было лишним: впереди пробивался свет. Мы завернули за угол, прошли по коридору. Здесь была еще одна бронедверь с двумя замками-секретами. Наконец мы спустились по ступеням в подвал, уперлись в еще одну дверь. Кажется, она была приперта изнутри. На ней красовался череп с костями, желтый треугольник со стрелой и надписью: «Внимание – РАДИАЦИЯ!»

– Взрыватели не поставлены, – прошептал Найда, – но все равно страшно… Не дай бог рванет, даже не в ядерном исполнении…

– Не должно, – продолжил я разговор дилетантов. – Постреляем чуть-чуть, ну, обшивочку чуть испортим.

– Мне за эту обшивочку скальп снимут и кое-что отрежут, – трагически прошептал майор. – Давай я пойду первым!

Я оттеснил его, осторожно стал открывать дверь, она мерзко заскрипела.

– Не могли смазать, что ли, – тихо сказал я через плечо.

На секциях возлежали неприметные конусоидальные обрубки, любовно выкрашенные в зеленый цвет. Их выдумали для уничтожения городов и целых армий…

– Хоменко! – неожиданно для себя выкрикнул я. – Подполковник Хоменко! Это я – старший лейтенант погранвойск и гвардии Приднестровья Раевский! Выходи, комбат, мы не стреляем!

В ответ раздалась короткая очередь. Пули щелкали над нами.

– Все, кранты! – позеленел Найда. – Теперь меня точно убьют… – Он оглянулся, встал у стены. – Ты же головки попортишь, они ж теперь ни хрена не взорвутся! Идиот, кончай стрелять!

В ответ раздался дурной смех.

– Недоносок! – Я тут же узнал «родной» голос комбата. – Они взорвутся, очень хорошо взорвутся вместе со всеми нами, со всей Европой, Азией и Америкой. Зови сюда всех президентов, пусть они у меня поползают на коленях!

Он снова запустил короткую очередь, явственно послышалось, как пули скользнули по металлу.

– Ух, идиот, что же ты делаешь, головки погубишь! – стонал Найда.

– Я сейчас и твою прострелю, придурок! – прорычал в темноте Хоменко.

– Он, кажется, того, – высказал я предположение и повертел пальцем у виска. Пора было кончать, пока у бедного майора не зашкалит сердце от горя.

Я осторожно стал пробираться между секциями, боеголовки лежали смирненькими малышами. Тихонькие, спокойные, молчаливые.

Честно – душа радовалась, что мы до сих пор не дошли до атомарного состояния.

– Эй, гвардеец, не вздумай шмалять! – Найда погрозил мне кулаком.

Все-таки он был неплохим парнем – и толковым. Я затаился за секцией, а он завел дурацкий разговор, чтобы отвлечь внимание.

– Комбат, а комбат, давай по-мирному разопьем бутылку водки. Здесь радиация, а от нее надо лечиться. Лучше, чем водкой, не придумаешь…

Наконец я увидел его. Он стоял в полевой форме генерала, облокотившись на зеленое чудовище, одну руку держал на спусковом крючке, а в другой дымилась сигарета. Я выстрелил, автомат комбата грохнулся на пол, а рука повисла плетью. Он сморщился и посмотрел на меня застывшими глазами. Они были совершенно безумными. Они загипнотизировали меня. И раньше его взгляд, холодный, пустой и мертвенный, выжигающий душу, наводил смятение и трепет, а теперь я с пустым равнодушием подумал, что Хоменко – зомби, уже давно перестал быть человеком, его давно нужно было «выключить», остановить, дать покой страждущему телу с вырванной и потерянной где-то на полях Афганистана или Приднестровья душой.

Это был мертвец. Даже в блеклом свете я увидел, что лицо его приобрело зеленоватый оттенок, он усмехнулся, обнажив зубы. Я взмок от холодного пота, лицо и лысина Хоменко были совершенно сухими.

– Хоменко непобедим, – произнес он.

Комбат описал полукруг стволом пистолета, я даже не успел заметить, откуда он его успел вытащить. Линия прицела ощутимо проплыла по моему лицу, ствол дрогнул.

Я ждал, сознавая, что мертвецы тоже стреляют.

– В бессмертие? – спросил он и рассмеялся чужим голосом.

Ствол поплыл вверх, он медленно приставил его к виску и, улыбнувшись, нажал спуск. Выстрел откинул голову, веки дрогнули, Хоменко рухнул.

– Да хватит же стрелять, нелюди! – раздался страшный крик.

Я услышал приближающийся грохот сапог. Майор не вынес издевательства.

– Больше не будем, – сказал я.

– А-а, – пробормотал он, завидев мертвеца.

Мы склонились над Хоменко. Он зловеще улыбался, а в глубине расширенных глаз, кажется, проглядывала бездонная черная пустота.

Майор отшатнулся.

– Сатана ваш Хоменко!

– Тащи чеснок и бутылку, которую обещал от радиации, – предложил я.

Но тут вороньем ворвались гладколицые хлопцы в беретах, в тельняшках наразворот, вырвали у нас автоматы, вывели из ангара, поставили у стенки. Кинах и Ваня, обезоруженные, тоже стояли здесь, подняв лапы и уперев их в стену.