Анархист - Сергей Юрьевич Ежов

Я предлагаю в первую очередь ударить по плотине Гатун и гидроэлектростанции на реке Чагрес. Следующая наша цель плотина Мэдден на озере Алахуэла, затем полное разрушение замков Коколи и Мирафлорес, с их накопительными прудами. А собственно по шлюзам мы пройдёмся, когда эта, первая по важности, задача будет решена. Прошу принять во внимание: главное на любой шлюзовой системе не сооружения, а вода. Если воды нет, сооружения бесполезны. Ударив по водонакопительным и водозапирающим объектам, мы сбросим всю накопленную воду озера Гатун и других водоёмов в океан. Таким образом, ко времени восстановления сооружений придётся прибавить время накопления воды в водохранилищах. А это не год и даже не два. Тем более, что срок восстановления можно было бы серьёзно затянуть путём устройства разного рода диверсий и саботажа, но надежды на них мало. Ну да, не мне вас учить, многоуважаемый господин Абэ. — и Антон отдал почтительный поклон в японском стиле.

— Вы увидели проблему под совершенно другим углом, господин Мантейфель. — Абэ в ответ поклонился значительно ниже — Благодарю вас за поданный урок. Мы, при планировании, упустили столь важный аспект, и благодаря вашей подсказке, нам удастся сделать много больше, чем задумывалось изначально. Вас не затруднит подождать несколько часов, я должен проконсультироваться с руководством.

— У нас с вами сколько угодно времени, господин Абэ, хоть пять дней.

— Не понимаю вас, господин Мантейфель, какие пять дней? — насторожился господин Абэ — Мы планировали удар в ближайшее время, буквально в ближайшие часы, пока стоит лётная погода. Кроме того, вскоре к каналу подойдёт американский флот, и ПВО канала станет абсолютно непреодолимой.

— Вот именно об этом я вам ещё не сказал, господин Абэ. Дело в том, что мои люди способны скорректировать бомбометание с самолётов, летящих над слоем облаков. Я считаю, что удар следует приурочить к подходу очередного циклона, который синоптики обещают через пять дней. Плотная облачность прикуёт истребительную авиацию к земле, и она не сможет помешать нашему удару. Кроме того, у нас имеется ещё соображение. Полагаю, что вы планируете нанести отвлекающие наземные атаки аэродромов и других объектов охраны канала? Так вот: они не понадобятся, и вы сохраните жизни многих своих солдат и офицеров.

Абэ внимательно посмотрел на Антона и помолчав произнёс:

— Мы действительно планировали нападение на аэродромы, и действительно планировали при этом большие потери. Но как же быть с кораблями американского флота?

— Насколько я знаю, флот должен подойти как раз через пять дней. Одновременно с циклоном. Это случайность, но для нашего плана она очень удобна. Думаю, будет даже лучше, если пара-тройка кораблей войдёт в канал. Когда вода сойдёт, эти корабли останутся на суше. В войне они уже не примут участия. Более того: скорее всего некоторые из них их придётся разделать на металл, чтобы не мешали при восстановлении сооружений канала. Можно будет даже сбросить на корабли послания, что-то в духе: «Мы могли вас уничтожить, но пощадили».

Абэ надолго задумался, потом поднялся и поклонился Антону:

— Вы предложили совсем новый план, господин Мантейфель, и я должен обсудить его со своим руководством. Однако позвольте уточнить: вы полностью уверены в успехе вашего плана?

— Мои люди помогли русским снять блокаду с их старой столицы. — спокойно ответил Антон — Вам должна быть известна зафиксированная при этом эффективность ударов их тяжёлой бомбардировочной авиации. Смею заметить, бомбометание производилось с высоты семь тысяч метров. Кроме того, мы корректировали огонь тяжёлой артиллерии, в том числе и корабельной.

— О, да! Эффективность авиаударов и корректировки огня артиллерии во время операции по деблокированию Ленинграда была выше всякого разумения.

— То же самое мы готовы продемонстрировать и здесь.

— В таком случае, господин Мантейфель, прошу вас отдохнуть, вас проводят, а я отправляюсь на консультацию.

Первым делом Антона отвели в баню, где он сначала отмылся до скрипа, потом понежился в купели с горячей водой, затем он попал на массажный стол, где его деловито обработали две миловидные массажистки со стальными пальцами. Потом была просторная безлюдная терраса, с восхитительным видом на море, стол, уставленный напитками и фруктами. Сначала в бане, потом на террасе Антону ненавязчиво и тонко попытались предложить себя девочка, девушка, женщина, мальчик и крепкий мужчина. Не получив отклика, они тут же тактично испарялись. Антон блаженствовал, но контроля над ситуацией не терял, а заодно веселился в глубине души.

Совсем недалеко вышла в эфир небольшая радиостанция с узконаправленной антенной, ориентированной куда-то на остров Гаити. Антон с интересом ознакомился с вполне лестным мнением господина Абэ о его плане, выслушал возражения и уточнения со стороны начальства, особенно о том, что господину Абэ следует отследить членов группы таинственного господина Мантейфеля, ибо совершенно очевидно, что оный господин всего лишь подставная фигура для переговоров. И вообще, эта таинственная, так неожиданно появившаяся сила, которая сломала игру Германии в войне с Россией, а теперь взявшаяся помогать Японии... Непонятно. А раз непонятно, то потенциально опасно. Фиксируйте любую мелочь, господин Абэ.

И, да: новый план принимается, поскольку в России люди таинственного Мантейфеля уже продемонстрировали свою способность сверхточно бомбить сквозь плотные облака.

* * *

Четыре дня пролетели быстро: Антон, чтобы занять себя, попросил господина Абэ помочь ему освоить простейший массаж. Хозяин поместья, разумеется, пошел навстречу пожеланию гостя, и прислал к нему одну из массажисток, самую привлекательную. И вторую массажистку тоже прислал, но уже в качестве учебного пособия. Простые массажистки продемонстрировали недюжинное знание языков: они то и дело, но каждый раз психологически обоснованно, переходили с одного языка на другой. Понятно зачем: узнать национальность человека — это уже очень неплохо. Но Антон продемонстрировал совершенно непонятную реакцию: все фразы на всех языках он узнавал, и даже демонстрировал знание нескольких акцентов избранного языка. Он очень порадовался, когда подслушал как младшая из массажисток жалуется господину Абэ:

— Господин Мантейфель подобен Лизе Дулиттл из пьесы «Пигмалион» сочинения Бернарда Шоу. Любой из продемонстрированных им диалектов излишне совершенен, а значит, не может быть родным.

— Но позволь, Омияин, я природный японец, неужели на родном языке я говорю с ошибками?

— Не с ошибками, господин Абэ, а с какими-то заимствованиями из других языков, иногда делая несвойственные вашей родной местности акценты и ударения... Так проявляется жизненный опыт человека, невольно заимствующего новые для себя понятия и умения.

— Я понял тебя, Омияин. Да, это чрезвычайно странно. А каковы его успехи в массаже?

— Великолепные. Господин Мантейфель чрезвычайно сведущ в анатомии и