Ребята нашего двора. Вот это было лето! - Зента Эргле

По гладкому асфальту мимо Майгониса мчались разные машины, но знакомого зеленого мотоцикла с коляской все не было и не было.

Вдалеке раздался гудок электрички.

«Может, приедет кто-нибудь из родителей», — мелькнула мысль у Майгониса, и он заторопился на станцию. В толпе приезжих он сразу отличил плечистую фигуру полковника Воробьева и метнулся в сторону. Но Воробьев уже заметил мальчика и положил ему руку на плечо.

— Ты что тут делаешь?

— Я… мне… — смешался Майгонис. — Товарищ полковник, вы не можете одолжить мне двадцать копеек?

— Конечно, могу. А зачем тебе деньги?

Майгонис стоял красный и переминался с ноги на ногу.

— У меня зубы болят, — наконец, запинаясь, проговорил он. — Надо съездить в Ригу к врачу.

— А как же тебя отпустили из лагеря без денег? — удивился полковник.

Понурив голову, Майгонис молчал. Полковник догадался, что тут что-то неладно.

— Зачем обманываешь? — Он приподнял голову мальчика за подбородок и заглянул ему в глаза.

— Я ушел из лагеря.

— Как ушел? С чего это вдруг?

— Они обозвали меня паразитом.

— А за что?

Майгонис молчал. Он уже не был так твердо уверен в своей правоте.

— Ладно, пошли! — Полковник взял мальчика за руку. — На месте разберемся и все уладим.

Майгонис не противился.

— Ребята, дезертир явился, — крикнул Янка, завидев Майгониса.

— Товарищ полковник, Майгонис должен понести наказание, — потребовал Алька.

— Правильно, — поддержали остальные. — А то каждый так будет шататься целыми днями неизвестно где, а мы бегай, ищи.

— Пусть Майгонис Весминь объяснит, что он сегодня делал! — официальным тоном потребовал Гунтис.

— Гулял… — упрямо ответил Майгонис.

— Где гулял?

— Чего ты меня допрашиваешь?

— Гражданин Весминь, отвечайте на вопрос!

— Ну, сидел на пригорке у шоссе.

— Целый день?

— Да.

— Ясно.

Ребята с минуту посовещались, поговорили с полковником. Потом Алька подошел к Майгонису и сказал:

— За самовольный уход из лагеря вам объявляется полный бойкот на три дня. Все это время никому не разрешается разговаривать с вами и вы не имеете права покидать территорию лагеря. Вы обязаны извиниться перед хозяйкой за неподчинение.

— Этот приговор согласован с вышестоящими инстанциями и обжалованию не подлежит, — торжественно закончил Гунтис.

Извиняться всегда неприятно, особенно у всех на виду. Кажется, что слова застревают в горле, цепляются за зубы, прячутся за язык, и никак их не выговоришь. Именно такое чувство испытывал Майгонис, стоя перед Шульце.

— Ладно уж, ладно, — благосклонно улыбнулась хозяйка. Гнев ее давно остыл. — В духовке стоят котлеты, ты, верно, проголодался.

— Наконец-то солнце! — едва протерев глаза, воскликнул Майгонис. — Сегодня обязательно надо сходить к морю.

Никто ему не ответил.

— А что вы мне сделаете, если я все-таки пойду с вами? — начал раздражаться Майгонис.

«Мы тебя исключим из бригады», — написал Алька на листе бумаги.

После завтрака все ушли. Майгонис взял с собой «Последнего из могикан» и пошел в сад. Когда раздался условный сигнал — карканье вороны, он, внимательно оглядевшись, перелез через забор и шмыгнул в лес. Там его уже ждал Меткий Гарпун.

— Ну как? Все обошлось?

— Да что говорить, — махнул рукой Майгонис. — Сделали из меня настоящего преступника, суд устроили! Сиди теперь три дня, как в тюрьме.

— Брось ты путаться с этим детским садом, иди к нам, у нас ребята на все сто, — предложил Меткий Гарпун.

— Ты это всерьез? — Майгонис с сомнением посмотрел на предводителя индейцев. — А где я спать буду?

— Рассуждаешь, как горожанин. Чем плохо — будешь жить в вигваме. И насчет жратвы не беспокойся — настоящие индейцы все сами добывают. Будем ловить рыбу. Знаешь, один раз мы даже зайца в капкан поймали и зажарили на костре.

— Нет, нет, ничего из этого не выйдет, — пошел на попятную Майгонис. — Наши все равно пронюхают, где я. Ты еще не знаешь, какие они.

— Как хочешь, — равнодушно сказал Меткий Гарпун. — А насчет морской прогулочки ты обмозгуй.

— Это можно.

В этот момент где-то неподалеку послышался лай Марса. Майгонис вздрогнул.

— Мне пора бежать. А то еще заметит дежурный, поднимет трам-тарарам.

— Через несколько дней увидимся, — крикнул вдогонку Майгонису предводитель чилкутов.

Янка, который в тот день был дежурным по кухне, с самого утра чистил картошку. Сидел надутый, как сыч. Хозяйка была недовольна: половину картошки Янка переводит в очистки, у нее просто нервы не выдерживают глядеть на такое безобразие. А зачем же на него, мужчину, взваливают женскую работу? Где это видано, чтобы девчонки учились рыбу удить и управлять лодкой, а ребята копались на кухне?

От неприятных мыслей его отвлек лай Марса. Собачонка так свирепела, только когда чуяла поблизости чужого. Янка выглянул в окно и застыл с раскрытым ртом.

Вот это да! Майгонис не подчиняется приказу бригады и тайком перелезает через забор. Зачем ему понадобилось в лес? Нет, тут дело нечисто.

Янка улучил момент, когда хозяйка вышла из кухни, и сиганул в окно. Одним прыжком он очутился в лесу.

Майгонис с каким-то мальчишкой из рыбачьего поселка шушукались в молодом лесочке. Прячась за соснами, Янка подкрался совсем близко и разглядел лицо чужого парня. Сам вождь индейцев Меткий Гарпун! Какие такие дела могут быть у Майгониса с противником?

— А насчет морской прогулочки ты обмозгуй! — услыхал он голос индейца.

Янка ничего не понял. Что если рассказать Альке? Нет, лучше он сам выследит их до конца.

Возвратившись, Янка заглянул в сад. Майгонис сидел в кресле-качалке и читал книгу. «Ну и притвора! — подумал Янка. — Но меня все равно не проведешь».

Из кухни донесся голос хозяйки. Янка сломя голову бросился туда.

— Только слава одна, что помощники кругом, — жаловалась Шульциха Вовкиной матери. — А как до дела дойдет — все приходится своими руками. Ну вот полюбуйтесь, — она подняла ведро с картошкой Янкиной работы. — Похожа она на чищеную? Истинный бог, только свиньям на корм.