Хакеры. Книга 3. Эндшпиль - Юрий Бурносов

Какой же я идиот, подумал Ник. Жизнь бьет и по голове, и по ребрам, и по заднице, а я все такой же идиот, как и раньше. Ничему не научился, ничего не понял… И поделом же мне, идиоту. Поделом.

Ник ничуть не удивился, когда к парапету подкатил фургон без окон, с заляпанными грязью номерами, и взвизгнул тормозами, резко остановившись. Что уж, в который раз на те же грабли. Негры разинули рты, один даже выронил гаечный ключ. Со скрежетом отъехала в сторону боковая дверь фургона.

А вот дальше все пошло совсем не так, как нарисовал себе Ник.

Синка выскользнула из-под зонта и ловко вспрыгнула на парапет. Еще одно движение — и девушка рыбкой ушла в темную воду. Ник едва не кинулся вслед, но его крепко схватили за плечи и поволокли внутрь фургона.

— Не сопротивляйтесь! — крикнул кто-то по-русски. — Мы — друзья!

Одновременно с этим Нику совсем не по-дружески завернули куртку на голову и толкнули на жесткий пол. Снаружи раздались несколько выстрелов и сокрушенный голос:

— Ушла, сволочь…

— Все, поехали, пока не прибыли менты! — рявкнул еще кто-то, взревел мотор, и фургон понесся прочь.

Ник почему-то ожидал, что его сейчас начнут бить, но все снова пошло не так. Его аккуратно подняли с пола, усадили на сиденье и сняли с головы куртку.

— Ну и дурак же ты, земеля, — укоризненно сказал Нику человек, сидящий напротив.

Это был Паша, брат Коли.

Фургон долго трясся по каким-то закоулкам, огромным заброшенным промзонам, после чего въехал в ангар, и вся компания пересела во вполне приличный лимузин «линкольн». В России на таких любят возить свадьбы.

«Вся компания» означало Пашу и еще двоих, тоже русских. Раньше Ник никогда их не видел. Толстяк, который сидел за рулем, отрекомендовался Володей, а второго все звали Иваныч. Судя по атлетической фигуре и шрамам на лице, спортсмен или военный. Или то и другое вместе. В подмышечной кобуре Иваныча висел автоматический пистолет Стечкина. Видимо, это он стрелял в Синку.

Пока они мотались по Детройту, Паша ничего объяснять не стал. А вот когда они разместились в лимузине — Володя снова отправился за баранку, а Иваныч сел с ними в хвост, — Паша достал из ведра со льдом бутылку калифорнийского шампанского и хлопнул пробкой в потолок, сказавши:

— Ну, с возвращением, блудный сын. Андрей Львович будет счастлив.

— Я уже отписал ему, — сообщил Иваныч.

— Ничего не понимаю… — сказал Ник, принимая ледяной фужер. Иваныч ломал шоколадку «Аленка», содрав с нее серебристую фольгу. В вазе лежали бананы и сочные даже с виду груши. Из скрытых динамиков еле слышно заиграла музыка. «Ранетки», чтоб они сгорели. Но сейчас Ник был готов расцеловать во все места даже этих бездарных кикимор.

— А что тут понимать? — Паша строго посмотрел на Ника. — Ты дурак, я же говорил. Кстати, где мой коммуникатор, что я тебе подарил?

— В Мексике, в Сьюдад-Хуаресе, — слабо улыбнувшись, сказал Ник. — У меня его отобрали при аресте.

— Как они у тебя башку не отобрали… — проворчал Паша. — Ладно, чокнемся…

Фужеры отозвались тоненьким звоном.

Ник отпил шампанского и выглянул в окошко, чуть отодвинув шторку. Лимузин ехал по пригородам Детройта и, кажется, уже почти выбрался из умирающего города.

— Мы едем в Вашингтон, в посольство Российской Федерации на Висконсин-авеню, — пояснил Паша, взяв квадратик «Аленки». — Иваныч, там икра черная в холодильнике, сделай пару бутербродиков, будь ласка…

— Сейчас, — сказал Иваныч.

— Спасибо… Так вот, дружище Ник, скажи спасибо, что есть такой человек, как Андрей Львович Гумилев. Именно его ты должен благодарить за то, что хлебаешь сейчас неплохое игристое вино и даже закусишь его икоркой, а не плаваешь брюхом вверх в озере Мичиган. Хотя нет, плавал бы ты еще нескоро. С тобой до того долго-долго и больно-больно разговаривали бы нехорошие люди.

— Эйзентрегер?

— И Эйзентрегер в том числе. Я просто хренею с господина Пимонно, — покачал головой Паша. — Из всех вариантов выбрать самый нелепый! Все же бога действительно не существует, иначе он давно бы поразил Ватикан своими супермолниями и файерболами. Зачем ты поперся в Мексику, скажи мне?!

— Я искал Лекса, — честно признался Ник.

— Лекса он искал… Лекса мы тоже искали. Нет твоего Лекса. Пропал. И что было первостепенным объектом твоих дурацких поисков? Лекс или Синка?

— Лекс… Или Синка. Нет, пожалуй, все же Лекс.

— Хорошо хоть так. В противном случае мы бы тебя вряд ли сейчас выслушивали. Дурацкие поступки не поддаются никакой логике, потому ты и добрался аж до Детройта без особых потерь… Кстати, а где Бад?

— Бад погиб. В Мексике, когда мы бежали из тюрьмы.

— Ишь ты. Выкрутился, получается… Он такого тут наворотил. Хотя ну его, о покойниках или ничего, или хорошо, аут бене аут нихиль… Да и вообще, довольно о делах минувших дней. Лису-то не потерял?

Вместо ответа Ник сунул руку в кармашек и достал фигурку зверя. Паша потянулся было к ней, чтобы взять и рассмотреть поближе, но в последний момент отдернул пальцы. Словно испугался удара электрическим током.

— Хорошо хоть так, — повторил он.

Ник спрятал лису.

— Бутеры, — сообщил Иваныч, выставляя тарелку с щедро намазанными икрой и маслом ломтями белого хлеба. — Ешьте, нам ехать еще долго, а останавливаться по всяким закусочным не стоило бы.

Ник взял бутерброд, но так и держал его в руке, не откусывая. Перед глазами почему-то прокрутились кадры последних событий: Синка, прыгающая в воду…

— А зачем я понадобился Гумилеву? — спросил он.

С аппетитом жующий Паша поднял палец, дожевал, проглотил и сказал, словно о чем-то совершенно незначительном:

— Видишь ли, Андрей Львович, похоже, решил объявить войну Четвертому Рейху.

Невада, Соединенные Штаты Америки, 2014 год

— Брат! Ты случайно не был на байк-фесте в Малоярославце в две тысячи шестом?

Лекс прислушался. Судя по всему, говорил все тот же седой байкер со свастикой на шее, и обращаться он мог только к Андерсу.

— А если бы и был, — послышался брюзгливый голос наемника. — Какая тебе, на фиг, разница? Молочного брата встретил?!

— Я тоже был… Я тебя запомнил, у тебя на правой бицухе татуировка змеи… Классно выполнена. Ты помнишь, мы пили самогон? Меня зовут Кен, Кен-Бомбер, помнишь?!

Андерс грязно выругался.

— Зря ты так, — укоризненно сказал Кен. — Я бы мог посодействовать. Я же понимаю, что скоро все кончится.

— Да пошел ты… Надеюсь, вас всех линчуют в местных традициях. И красиво развесят на деревьях.