Город Богов 2 - Дмитрий Яковлевич Парсиев

— Дорого. Последний раз куб черной ушел за пять миллионов. Но тут даже не в цене дело. После разрыва дипотношений ад перестал ее поставлять.

— А если я предложу вам бочку черной маны? Двести литров?

— Миллион за бочку отдам не задумываясь… Марк, — зверобог недоверчиво вздернул бровь, — Вы нашли способ контрабанды черной маны?

— Я над этим работаю, — отвечаю без подробностей, — Пока гарантировать ничего не могу.

— Если что, везите сразу ко мне. Выкуплю все, сколько будет.

— Договорились, — искать покупателя, который заплатит больше и уж тем более устраивать аукцион не собираюсь. Заинтересованность Покапля в моих поставках важнее лишней сотни тысяч кворков.

— Так на чем мы остановились? — зверобог решил вернуться к разговору.

— Князь тьмы подтер случай на своем балу, чтобы его подданные не знали о потерянных тоннелях, — напоминаю умозаключение, к которому мы пришли, — В этом свете мне хочется понять, как может использовать зеркало кукольная богиня.

— Могу только гадать, — Покапль пожал плечами.

— Вообще мы с вами уже поучаствовали в двух ритуалах, — напоминаю Покаплю, — И ни разу ритуал не прошел так, как от него ожидалось. Боюсь, кукольная богиня тоже может заблуждаться.

— Может. А значит, ее надо найти до того, как она решится провести ритуал.

Тут я со зверобогом согласен. Он бы ещё сказал, где ее искать. Поблагодарив за ужин, мы с Лулой отправились обратно на стоянку. По пути попытались проанализировать итог поездки в ад. Итог вышел неутешительный. Ничего такого, что поможет нам найти кукольную богиню, мы не выяснили.

Вернувшись на стоянку, даже не стали спускаться в бар. За этот день мы и так выпили больше, чем привыкли выпивать за неделю.

На утро, не сговариваясь, полетели в храм. Мы с Лулой теперь оба одинаково переживаем за Блюмбино семейство. Учитывая скорость, с какой протекает время в его мире, хотя бы раз в день его нужно навещать.

Когда провалились в мир ласторуких, я заулыбался от умиления. Лимба, как окрестила Лула Блюмбину жену, больше не суетится, как юная неопытная самочка. Она теперь этакая матрона, вполне уверенная в себе. Первый выводок подрос и окреп. И успел народиться еще один.

Заматеревший Блюмба стал вожаком пусть небольшого, но собственного стада. Его пляж огорожен каменным валом, так что шерстяным крокодилам ловить больше нечего.

Мало того Блюмба присматривается к гарему соседнего постаревшего самца. Время от времени делает заплывы на посмотреть, не пора ли подвинуть ослабшего водоплавающего Акелу, который начал конкретно промахиваться.

— Блюмба, нафига тебе целый гарем? — пытаюсь вразумить подопечного.

— Бу-блю. Бада-бу блю-блю, — мечтательно ответил Блюмба.

— Ты кроме как о бабах, больше ни о чем думать не способен.

— Бум, — не без гордости согласился он

— Ну понятно. Ты думаешь, что счастье не в бабах, а в их количестве. Ну смотри. Султан тоже хотел иметь трех жен, но по трезвому размышлению решил остаться холостым.

Сравнения с султаном Блюмба не оценил и решился таки на марш бросок. Резвым тюленем форсировал морской участок и выскочил из воды на берег. Старый самец борзости не ожидал. Пока соображал, пока тратил драгоценное время на грозные рыки, Блюмба отбил от стада двух молоденьких самок, загнал в море и нырнул сам.

Молодые самочки поначалу пытались вернуться в родную гавань и жалобно пищали, но Блюмба своей широкой грудью преграждал им обратный путь и гнал дальше. Отплыв на километр, самочки смирились с участью и покорно поплыли к новому дому.

Ну а дальше Блюмба начал огребать проблемы. Первая жена, мягко говоря, не обрадовалась пополнению в женском полку. Блюмба был ревниво укушен за щеку и вынужден оказывать супруге множественные знаки внимания.

Затем Лимба все же приняла, что у Блюмбы теперь есть две младшие жены на условиях, что сама она остается в статусе старшей и любимой. Однако проблемы на этом не закончились, правильно будет сказать, что они еще даже не начинались.

Во-первых, Блюмба сообразил, наконец, что новых жен надо кормить. Отпускать их в море нельзя, они тупо сбегут, а значит, он должен ловить рыбу и на их долю тоже. Но и это еще не все. Пока Блюмба заготавливал провиант в товарных объемах, жены устраивали скандалы. Уживаться они ни в какую хотели. Блюмбе пришлось проявлять чудеса дипломатии, чтобы как-то их примирить. Но увы, чудеса не помогли, потому что дипломат из Блюмбы, как из ласты сито.

— Ну что Блюмба, я тебя предупреждал, — привлекаю внимание своего подопечного, — Может, ну их нафиг? Отправь новых жен обратно.

— Блим-билим, — упрямо уперся Блюмба.

— То есть ты готов пахать на трех работах? В смысле ловить рыбу на всех?

Блюмба вздохнул и кивнул утвердительно.

— Ладно, попробуй так. Раздели пляж на две части. Одна половина будет для старшей жены с детьми, вторая половина для молодух.

— Блюм, — Блюмба уважительно покивал, идея ему понравилась.

Он натаскал камней, установив загородку, разделяющую пляж. После того, как у молодых жен появилась своя территория, они стали заметно меньше выяснять отношения с Лимбой. Лула со своей стороны тоже провела воспитательную работу с самками. Не знаю, какие аргументы она приводила, но дамочки стали ругаться намного меньше.

Блюмбино упорство очень быстро стало приносить свои плоды. Уже на следующий день, он решился выпустить в море одну из новых жен. Дал ей поплавать и половить рыбешки. И хотя попыток сбежать она не предпринимала, Блюмба не спускал с нее глаз.

Потом по той же схеме выпустил вторую. Все тоже прошло без происшествий. Стало понятно, что пройдёт еще максимум неделя, самочки свыкнутся окончательно. Можно будет не бояться, что они сбегут на старое место. К тому же Блюмба как кавалер всяко выигрышней престарелого самца. Одним словом, жизнь налаживается.

Но тут перед Блюмбой встала новая проблема. Рыба почему-то перестала заходить в его лагуну. Толи корма ей там стало не хватать, толи по другой причине, но рыба чешет по морю мимо.

А мотаться за ней далеко в море тоже не вариант. Карманов у Блюмбы нет. Может носить только по одной. К вечеру следующего дня, даже подключив к охоте обеих молодых жен, он наловил слишком мало. Дети голодны, дети хотят кушать.

— Мам-бА… Мам-бА! — жалобно призывал Блюмба, и я понял, что так он обращается к своему богу, то есть ко мне.

Вот только мне пока