Маски Тутанхамона - Жеральд Мессадье

Сотни рук напряглись, прикоснувшись к богу, который улыбался, глядя на небо.

Статуя Маат, также золотая, была следующей.

Затем статуя Хонсу.

На берегу уже собралась толпа. Но что уж говорить о тех, кто был на лодках! Некоторые лодки вырвались вперед, чтобы любопытные, сидевшие в них, оказались поближе к месту главных событий. Дикие крики смешивались с громкой музыкой, создавая невообразимый шум, расстилающийся над водой от одного берега до другого.

Жрецы и писцы выбивались из сил, помещая статуи в лодки и закрепляя их там. Им пришлось также разыскивать церковную утварь, которую должны были установить на божественных лодках, сзади и в передней части, так как пассажиры собирались плавать на лодках в течение двух недель.

Наконец, к четырем часам после полудня, царь поднялся на борт «Усерхет Амона» в сопровождении Итшана, Хранителя гардероба, лекаря Сеферхора, на всякий случай, и жреца лодки. Затем гребцы, от которых зависела большая часть успеха этого предприятия, заняли место на борту.

Амон сверкнул на солнце.

Царевны сияли. Анкесенамон часто моргала.

Был дан сигнал отправления. Лодка Амона пошла первой и направилась к середине Великой Реки, туда, где в результате паводка образовалось много коварных течений, а волнение было сильным. Лодки, на которых находились жена и сын божества, отправились следом и вскоре присоединились к первой лодке. Так как божественные лодки были без парусов и плыли против течения, которое усилилось во время паводка, они продвигались только за счет того, что гребцы старались изо всех сил.

Амон, его жена и сын раскачивались в лодках, как пьяные гуляки. Правда, это соответствовало их образу жизни.

Лодки высокопоставленных особ шли следом.

В этот момент все зрители с обоих берегов могли увидеть, как царь располагается на корме «Усерхет Амона» с помощью молодого человека, в котором Анкесенамон узнала Итшана. Поддерживаемый им, он схватился за весло и стал делать вид, что вертит им, словно сам управляет лодкой своего отца.

Раздался взрыв аплодисментов. Анкесенамон опасалась, как бы царь не поплатился за эту дерзость, оказавшись в воде. Между тем он ничем не рисковал, так как после символического управления лодкой царь поднял руку, чтобы поприветствовать народ, и возвратился в свою кабину.

Итак, все благополучно добрались до Южного Гарема, и в течение одиннадцати следующих дней царь сопровождал своего небесного отца на обратном пути, чтобы возвратить его вместе с женой и сыном в Карнак.

Выбившаяся из сил от усталости, жары, волнения и шума, Анкесенамон была безмерно счастлива возвратиться обратно. Она спрашивала себя, вернется ли Тутанхамон живым из этой экспедиции. Со своей стороны, она охотно оставила сына бога, чтобы тот сопровождал своего отца в Гарем.

Ее поразило совпадение: отец отправился в Гарем, когда сын следовал к своему гарему. Два мнимых гарема.

Будучи сыном Творца, царь считался центром мира, и никому не могла прийти в голову мысль обвинять его в этом. Между тем дочь живого бога, божественное существо, Анкесенамон не могла избавиться от ощущения, что поведение ее божественного супруга уже противоречило некоторым представлениям о нем.

Он еще не возвратился с праздника Опет; таким образом у нее было время поразмышлять о земной и божественной природе Тутанхамона.

Во время беседы о качестве зеркал, которые можно было раздобыть в Долине, Первая придворная дама сказала ей:

— Накануне твое величество беспокоилось, не зная, сумел ли народ разглядеть августейшее лицо твоего божественного супруга во время церемоний. Могу тебе сказать, что даже если его не видят из-за большого расстояния, которое отделяет народ от царя, людям кажется, что они действительно узнают его черты.

Анкесенамон не поняла того, что хотела этим сказать придворная дама.

— Его изображения теперь столь многочисленны, — объяснила та, — что уже мало кто не знает облика твоего любимого супруга.

Действительно ли только это она имела в виду?

— Там, где проживают тебаины, их очень много, — добавила придворная дама, явно восхищенная этим.

Удивленная Анкесенамон призналась, что не знала об этом. Она изъявила желание их увидеть. Обе женщины решили вместе с Уадхом Менехом и Главным управителем организовать туда прогулку на один день. Они отправились верхом на мулах в сопровождении всего лишь двух стражников, поскольку днем пригороды столицы не были опасны. Оделись женщины прилично, но без ненужной пышности, не желая привлекать внимание, но в любом случае лицо царицы было почти никому не известно.

Примерно через час после того, как они покинули дворец, придворная дама указала царице на две новые статуи, которые стояли по обе стороны городских ворот. Они остановились. Анкесенамон увидела две колоссальные статуи своего супруга, причем формами они совсем не напоминали царя. Но больше всего ее поразила корона, которой монарх был увенчан в этих представлениях, — нетрадиционная двойная корона Верхней и Нижней Земель, а корона Осириса, которую еще называют венцом атеф: белого цвета, возвышающаяся над двумя расположенными по бокам перьями страуса и закрепленными горизонтально рогами барана.

Божественный венец.

Странная деталь: венец Геба, бога Эннеады[18]и первого фараона страны до появления царей в людском обличье, получил иную интерпретацию: лунный шар, который обычно возвышался между двумя перьями страуса, размещался непосредственно на голове царя.

Она была обеспокоена. Прежде всего, шар был намного больше, чем положено, и очень напоминал тот, что был у Атона; и потом, даже Эхнатон был изображен увенчанным царской короной, а не божественным венцом. Но она воздержалась от вопросов и комментариев; ее спутница, судя по всему, плохо разбиралась в царских атрибутах, так что лучше было не обращать ее внимания на эти особенности.

Небольшой кортеж продолжил свой путь и вскоре добрался до пристани; через полчаса все, включая мулов, были уже на другом берегу. Придворная дама направилась к новому храму. Он был посвящен Хонсу, сыну Амона, за золотой статуей которого во время праздника Опет по реке следовала статуя бога-царя. Скульпторы заканчивали полировать две грандиозные статуи, которые стояли по обе стороны от входа, и художники раскрашивали их в желтый, белый, охровый и красный цвета: это были еще два изображения царя. Совершенно свежие надписи на постаменте придавали им божественности. Но вместо голов ястреба там были головы с чертами Тутанхамона. Между тем ястреб тоже присутствовал: он распростер крылья за головой царя. Традиционный образ был изменен в пользу монарха.