Галера для рабов - Кирилл Казанцев

– Еще один атлет, блин, – проворчала Статская, – она тоже украдкой наблюдала за чиновником. – И тоже не умеет плавать.

– А может, я придуривался, Маргарита Юрьевна? – скабрезно подмигнул Зуев. Он, похоже, поэтапно возвращался к жизни. – А если откровенно, то плавать я в принципе умею, но только в бассейне, где все замкнуто и всегда можно добраться до лестницы. Психология, Маргарита Юрьевна, стыдно, но должен признаться. В иных ситуациях охватывает страх, от которого отнимаются конечности. Рекомендую, кстати, господа, мне уже не холодно.

– В этом что-то есть, – согласился Вышинский и принялся стаскивать раскисшее отрепье, когда-то считавшееся элегантным пиджаком.

– Но-но, – насторожилась Статская. – Надеюсь, это не закончится пробуждением основного инстинкта.

– Заметьте, – встрепенулся Вышинский, – это вы сказали. А я хотел всего лишь снять с себя мокрую одежду. Дамы могут тоже разоблачиться – что в этом стыдного? В нашем коллективе сложились такие интересные отношения… – он невесело рассмеялся. – С одной стороны, мы органически не перевариваем друг друга, а с другой – тесно сблизились. Давайте, дамы, не смущайтесь.

– Черта с два, – пробормотала блондинка. – Я скорее умру, чем покажу вам хоть кусочек своего тела.

Евгения Дмитриевна поежилась. Раздеваться ей тоже не хотелось, но прилипшая к телу одежда вызывала отчаянный дискомфорт. Она колебалась. Впрочем, Вышинский разделся только до пояса, отшвырнул безнадежно испорченный пиджак, начал с силой отжимать рубашку. Постучал по наручным часам, приложил их к уху, чтобы убедиться, что идут.

– Начало седьмого, господа. Погода мрачная, и так темно, а скоро окончательно стемнеет. Будем куковать тут – ни кола, ни двора – всю ночь, без одеял, без обогревателя. И посигналить нечем. Хотя ночью нас все равно не подберут.

– Если кто-то и пройдет мимо, то подберут «Ковчег», – проворчал Зуев. – Если у этих тварей на яхте, конечно, нет других планов. А утром настанет ясная погода, и мы весь день будем на них любоваться…

– А мне вот интересно, – вдруг сказала грудным голосом Евгения Дмитриевна, и все с опаской на нее посмотрели. – Я пытаюсь представить, что сейчас происходит в голове… одного из нас, и у меня это никак не получается. Зачем он в этом участвует? Какой высокий смысл этой похабщины? И что он планирует делать, находясь сейчас здесь, среди нас? Что тут вообще можно сделать? У него есть план или он рассчитывает на импровизацию?

Настала тишина, только ветер посвистывал за пределами пещеры и дождь моросил, не уставая. Ответа женщина не ждала, просто хотела отследить реакцию. Надулась блондинка, смотрела исподлобья. Вышинский ухмыльнулся как-то криво, потом решил вернуть челюсть на место… и испытал затруднения, связанные с одеревенением лицевых мышц.

– Ну, вы это… – как-то неопределенно крякнул Зуев и решил на время спрятать глаза. – Вы тут пока подумайте над вопросом Евгении Дмитриевны, а я, если нет возражений, сбегаю отолью.

– Фи, – поморщилась блондинка.

– Вы не ходите в туалет? – удивился Зуев. – Счастливая вы, Маргарита Юрьевна. Простите за прямоту. Хорошо, я выйду подышать свежим морским бризом. Надеюсь, за сорок секунд вы не успеете по мне заскучать?

– Сопровождающего возьмите, – проворчала Евгения Дмитриевна.

Вышинский поперхнулся и закашлялся.

– Зачем? – манерно удивился Зуев. – Чего я должен бояться на улице, если все, кого я должен бояться, находятся в пещере? Вы, главное, не выходите никуда. А что касается вашего вопроса, Евгения Дмитриевна, – Зуев задержался на выходе, повернулся – его лицо спряталось во мрак, только в глазах что-то мерцало, – то, с вероятностью один к трем, поскольку себя я исключаю, вы должны знать на него ответ, ибо вам тоже ничто не мешает оказаться этим человеком.

На этой оптимистичной ноте Зуев выбрался из пещеры. Не сказать, что после его ухода вспыхнула ожесточенная дискуссия. Все сидели, набрав в рот воды, таращились друг на друга. Только Статская пробормотала:

– Я тоже потом выйду. Пить хочу. Дождь кончится, что мы потом пить будем? Соленое море?

– Хотела бы я посмотреть, как вы будете пить из дождя, – усмехнулась Евгения Дмитриевна и задумалась. Поднятая тема была актуальной. Неважно, как пить «из дождя», но сделать это следовало впрок.

Через сорок секунд Зуев не вернулся. Не осчастливил он своим прибытием и через две минуты. И через пять. Вышинский нервно поглядывал на часы, прислушивался. Женщины смотрели на него выжидающе. Их лица как-то сморщились.

– Что это значит? – с усилием выговорила Статская.

– Он что, прикалывается? – рассердилась Евгения Дмитриевна.

– Подождем еще немного, дамы…

Минуты тянулись. Зуев не являлся.

– Послушайте… – Маргарита Юрьевна уже откровенно паниковала, – он мог бы учинить дурацкий розыгрыш в меру своей испорченности, но не так же долго? Ему-то какое с этого удовольствие? На ветру, под дождем, в одних трусах, простывший… Да и не похож этот крендель на любителя розыгрышей.

– Вы правы, это как-то ненормально… – Вышинский храбрился, но было видно, что он отчаянно боится. Но вот сломал себя через колено, решился: – Ладно, я выйду, посмотрю, куда он там пропал. Может, голову себе по неловкости разбил… – он нерешительно шагнул к выходу.

– Не уходите, – напряглась блондинка.

– Да, пожалуй… – Евгения Дмитриевна закрыла глаза. Челюсть перекосилась, ее от страха сводило судорогой. Побелела кожа на скулах.

– Пойдемте вместе, – предложил Вышинский. – И мне веселее, и вам не так страшно… А ну-ка, минуточку, – он поднял с пола увесистый кусок породы, отколовшийся от стены и похожий на кусок слоеного пирога. – Вот теперь спокойнее, дамы. Ну что, любительницы триллеров с мистическим душком, организуем спасательную операцию?

Трое выбрались из пещеры, дул пронизывающий ветер. Тучи опустились совсем низко, угрожающе рокотал прибой. Дождь пошел на спад, но от этого приятнее не становилось. В трех кабельтовых от острова покачивалась на волнах яхта – ее тушевала штриховка дождя, но бледные линии все равно прочерчивались. Этот монстр был здесь, висел дамокловым мечом, выступая в роли катализатора – пусть сам не участвовал в процессе, но каким-то мистическим образом влиял на события и их участников…

– Зуев, вашу мать, вы где? – орал Вышинский. Женщины тоже орали, а потом устраивали минуты тишины и напряженно вслушивались. Зуев не откликался, в окружающем пространстве не было ничего, намекающего на его присутствие. Люди сбились в кучку, ходили кругами по единственному ровному пятачку посреди острова, задыхались от страха.

– Без паники… – сорванным голосом выговаривал Вышинский, – только без паники, девчата… Мы уже осматривали остров и убедились, что тут есть только несколько мест, где можно спрятаться. Осмотрим их еще раз, не бежим, гуляем постепенно. И ради бога, никуда не отходим от меня.

Они кричали до хрипа, спотыкались, падали, гуськом ходили друг за дружкой, заглядывая под камни, в расщелины, в немногочисленные гроты и пещеры. На острове не было ни живого, ни мертвого Зуева! В прибрежных водах тоже не плавало ничего подозрительного – лишь спасательный круг, выброшенный чиновником, забавно подпрыгивал на волнах под скалой и терся о шершавый камень. Хватило пятнадцати минут, чтобы убедиться, что они одни на этом проклятом острове! Панический ужас овладел людьми, они уже не пытались его скрывать. Три человека сбились в кучку на пятачке, усыпанном мелкими камнями, дрожали от страха, забыв про холод и порывистый ветер. Маргарита Юрьевна шептала слова молитвы, затравленно смотрела по сторонам. Евгению Дмитриевну пробило на истеричный смешок, сменившийся надрывным кашлем, но никому не пришло в голову похлопать ее по спине. Вышинский сделал попытку смастерить презрительную усмешку, да так и не смог от нее отделаться – она приклеилась к лицу и не стиралась.