Ночь Небесных Светлячков. Истории о Добре и Зле - Евгений ЧеширКо

— Думал, что не успею, — он сказал это скорее сам себе.

— А стоило ли так спешить? — Старик повернулся к молодому человеку и посмотрел ему в глаза.

— Конечно, — усмехнулся парень, — билет-то оплачен. Не хотелось бы опоздать на поезд.

— А, ну да, — кивнул старик, — билет действительно оплачен. Далеко собрался?

— Далеко. На заработки еду.

Старик о чем-то снова задумался, но через минуту снова повернулся к молодому человеку.

— А почему тебя никто не провожает?

— Вчера проводили, — засмеялся парень и характерным движением почесал горло. — А вы куда едете?

— Я не еду, — покачал головой дед, — я встречаю.

— Родственника?

— Нет, пассажира одного, — уклончиво ответил старик, — просто пришел пораньше. Мне нравятся вокзалы, здесь особая атмосфера.

— Серьезно? — удивился парень. — Лично для меня что вокзалы, что рынки — это жуткие места. Устаешь очень сильно, будто силы кто-то высасывает.

— Каждому свое, — пожал плечами старик и ненадолго замолчал, — но все же здесь все как-то по-особенному. Я люблю наблюдать за людьми… Их обычно провожает куча родственников. Обнимают, улыбаются, суют в карманы пирожки. Затем человек заходит в свой вагон и садится у окошка, чтобы помахать им на прощание рукой. Не знаю, кто придумал эту традицию, но все ей неуклонно следуют. Вроде как он еще с ними. Сначала машет им рукой, потом пытается знаками показать, чтобы они уже шли домой, а они не уходят. Он же им не чужой человек, правильно? Вот и не уходят. Даже когда трогается состав, они еще долго идут за ним и машут вслед. А потом заканчивается перрон.

И человек начинает осматривать своих соседей. Он еще не знает, кого судьба подсадила к нему в вагон. Если повезет, то среди них окажется парочка людей, которые не только будут ему по душе, но и которым он тоже будет симпатичен. С ними он будет разговаривать больше, чем с другими, делиться своими припасами, обсуждать новости. В какие-то моменты они ему надоедят и он залезет на свою полку и станет молча смотреть в окно, за которым проносится жизнь. Потом человеку снова станет скучно и он, соскочив с полки, опять подсядет к ним. Возможно, с ними он доедет до самого конца пути… Ах, да. В его вагоне обязательно будут люди, которые станут его раздражать. И нужно быть готовым к тому, что таких будет большинство. Впрочем, к нему они тоже не будут испытывать особой симпатии. Поэтому придется терпеть их присутствие. Это обычная жизнь. Одни и те же лица, разговоры, полка, окно.

Но иногда судьба будет подкидывать этому человеку подарки в виде остановок. Ох уж эти остановки! Они очень короткие, но сколько эмоций! Он выходит из вагона, смотрит на незнакомых ему людей, дышит полной грудью, разминает затекшие мышцы. В эти моменты ему кажется, что он живет по-настоящему. И окружающий мир перестает быть расплывчатым, как в окошке вагона. Он приобретает цвета, краски и резкость. Но потом звучит гудок и человек снова запрыгивает в свой опостылевший вагон. И те люди, которые так раздражали его до этого, станут еще более невыносимыми. Он снова лезет на полку и смотрит сквозь стекло на перрон. Туда, где люди живут, где они могут делать все, что им хочется. Они не ограничены стенками вагона. Он смотрит на них с завистью, с надеждой, что когда-нибудь и он сможет так. Ему в голову даже может прийти мысль о том, что неплохо было бы просто вот взять сейчас выбежать из вагона и остаться там навсегда. И пусть катится к чертям этот поезд со всеми его пассажирами… Но нет. Нельзя. Билет ведь оплачен. Состав трогается, и яркие вывески и веселые лица сменяются унылым осенним пейзажем. Он снова садится со своими друзьями, чтобы доесть курицу и развлечь себя партией в дурака.

А потом наступает момент, когда друзья начинают уходить. Каждый на своей станции. Это грустный момент. Они долго прощаются, улыбаются и ободряюще хлопают друг друга по плечу, но в груди предательски сжимается какой-то комок. Они уходят навсегда. Сначала один, потом другой. И человек остается совсем один. Пытается заговорить с другими пассажирами, но понимает, что они — другие, не такие, как те. С ними не так интересно, и даже в дурака они играют хуже. И он снова идет к своему окну. А что еще ему остается?

И в этот момент человек понимает, что устал. Устал мчаться куда-то на всех парах, проезжая леса и поля, оставляя позади мосты и развилки. И снова начинает вспоминать те перроны на остановках. Там, где играет музыка, улыбаются люди… Но уже поздно. До его пункта назначения осталось совсем немного. А потом состав замедляет ход, тормозит потихоньку и он понимает, что все… Приехал. Начинает судорожно собирать свои вещи, но его не покидает мысль: «А не забыл ли я что-нибудь? Все ли вещи я собрал?» Эта мысль не отпустит его до самого выхода. Затем скрип тормозов и все. С вещами на выход. А там его уже ждут…

— Это вы, конечно, интересно рассказали, — парень посмотрел на часы и, взявшись за ручки сумки, встал со скамейки, — но мне пора уже.

Не успел он договорить и сделать пару шагов, как вдалеке раздались крики. Резко обернувшись, он увидел, что метрах в пятидесяти что-то происходит. Люди столпились вокруг лежащего на земле мужчины и что-то бурно обсуждали.

— Врача! Есть здесь врач? Человеку плохо! Вызовите кто-нибудь скорую! — истошно верещала женщина, наклонившись над мужчиной.

— А вот и мой пассажир приехал, — оживился старик и, опершись на палочку, поднялся со скамейки.

— Кто? Тот мужчина? Может, помочь чем? — взволнованно спросил молодой человек.

— Ты иди, парень, иди, — хитро улыбнувшись, произнес старик, — без тебя разберусь. Опоздаешь еще на поезд, а билет-то оплачен.

— Да, но там же…

— Иди, — каким-то изменившимся голосом произнес старик и посмотрел парню прямо в глаза. На секунду тому показалось, что зрачки старика приобрели красноватый оттенок, но глаза тут же стали прежними — выцветшими и немного усталыми, — счастливого тебе пути. И не забывай выходить на остановках. Не так уж их и много в этой жизни.

Старик развернулся и медленно направился к скоплению людей.

— Вы — кузнец?

Голос за спиной раздался так неожиданно, что Василий даже вздрогнул. К тому же он не слышал, чтобы дверь в мастерскую открывалась и кто-нибудь зашел внутрь.

— А стучаться не пробовали? — грубо ответил он, слегка разозлившись и на себя, и на проворного клиента.

— Стучаться не пробовала, — ответил голос.

Василий схватил со стола ветошь и, вытирая натруженные руки, медленно обернулся, прокручивая в голове отповедь, которую он сейчас собирался выдать этому незнакомцу. Но слова застыли на губах, потому что перед ним стоял весьма необычный клиент.

— Вы не могли бы выправить мне косу? — женским, но слегка хрипловатым голосом спросила гостья.

— Все, да? Конец? — отбросив тряпку в угол, вздохнул кузнец.