Слезы печального ангела - Марина Серова

– Конгениально, – усмехнулась я.

– Знаешь, Женя, он замечательный мальчик. Ласковый и сообразительный. Только с ребёнком нужно заниматься, уделять время, внимание. Читать книги, учить стишки, играть. А когда это делать Клавдии Ивановне? Где силы брать? Если прокормить детей получается с трудом.

– Ну, что же ты хочешь, быть детьми алкоголиков – горькая доля. Никите с Ромкой ещё повезло, с бабушкой живут. У других, бывает, дети сами себе предоставлены или вынуждены искать себе пропитание, а непутёвым родителям выпить.

– Да, такое просто ужасно.

– Но зато теперь совершенно ясно, что быть матерью – твоё жизненное призвание, – на сей раз я улыбалась совершенно без иронии.

– Знаешь, Женя, я никому этого не говорила. И буду признательна, если и ты не станешь ни с кем эту тему обсуждать. Но мы с тобой стали очень близки, и… – Девушка нервно смяла полотенце. Её глаза стали наполняться слезами.

– Господи, – у меня в голове молнией пронеслась догадка, – ты потеряла ребёнка?!

– Два с половиной месяца назад, – кивая, прошептала она, – это была вина Сергея. И последняя капля. Даже вспоминать о том ужасе не хочу, слишком больно.

– Прости. Я подшучивала, но даже предположить не могла…

– Это было тяжело, очень. И до сих пор не стало легче. Но врачи уверяют, что срок беременности был небольшой, а в целом я здорова, так что… Может быть, когда-нибудь…

– Конечно! У тебя будет всё, что ты захочешь! Если ты смогла выжить на улице и остаться добрым, светлым и нежным человечком, ты всё сможешь! Всё на свете преодолеешь и переживёшь. Все раны имеют свойство затягиваться, некоторым только надо дать время.

– Так моя мама всегда говорила, – сквозь слёзы пробормотала Ангелина.

– Правда?

– Ага. А ещё: «Всё пройдёт, пройдёт и это».

– Ты тоже знаешь эту легенду?

– Нет. Только слова слышала.

– Говорят, царю Соломону, который всегда славился мудрым правлением и умением найти оригинальный выход, казалось бы, из безвыходной ситуации, некий ведун на заре его правления подарил волшебное кольцо. Соломон носил перстень, не снимая. И когда царь злился или выходил из себя, опускал на него глаза. И на кольце появлялась надпись: «Всё пройдёт». Это помогало царю в любой ситуации оставаться спокойным. Не горячиться, принимать решение, всё хорошенько взвесив. Но однажды некое событие так разозлило царя, что надпись не помогла. Соломон в ярости сорвал перстень с руки и швырнул на пол. Кольцо покатилось по плитам тронного зала, остановилось, на него упал солнечный луч, и что-то блеснуло внутри. Соломон поднял кольцо и увидел внутри ещё одну надпись: «И это тоже пройдёт».

– Занятно. А я всегда считала, что эти слова выдумала моя мама, – грустно улыбнулась девушка, – я очень скучаю. И так давно на её могиле не была!

– Когда всё это закончится, обязательно сходим. Ангелина, прости, что я спрашиваю. Но отчего твоя мама умерла? Она ведь была ещё довольно молода? Верно?!

– А? – Девушка в один миг замерла, сосредоточенно нахмурила лоб, да так и застыла, невидящим взором глядя на ромбики теста, плавающие в кастрюле с кипящей водой.

– Ангелина?! Похоже, они сейчас развалятся, пора вынимать. Ау! Ты чего зависла?!

– Э-э. Да, сейчас, – ответила она и продолжала стоять.

– Даже я понимаю, что ещё немного – и станет поздно. Вынимать будет просто нечего.

– Конечно, – Ангелина схватила со стола шумовку и принялась быстро вынимать вареники из воды, складывать в глубокую тарелку, поливать их растопленным маслом и посыпать сахаром, – брось, пожалуйста, остальные в кастрюлю.

– Не уверена, что справлюсь.

– Я в тебя верю, – пробормотала Ангелина и замерла, держа ложечку с сахаром над варениками, – мама так часто говорила мне, шутя.

– Да, что с тобой?!! Понимаю, смерть матери тоже довольно болезненное воспоминание. Но столько лет прошло, неужели рана ещё так глубока?

– Я скучаю по ней очень сильно. Но, наверное, уже не страдаю, просто грущу, – кивнула девушка.

– Тогда в чём же дело? Ты сейчас выглядишь, словно привидение увидела. Разве что волосы дыбом не встали.

– Я только что осознала, что не помню, как умерла моя мама.

– Как это?! – несказанно удивилась я, – Здесь какая-то путаница! Насколько я поняла, тебе тогда уже четырнадцать было? Взрослая, помнить должна.

– Всё верно. Через месяц после похорон исполнилось. И сами похороны я хорошо помню. Маму, лежащую в гробу, в её любимом сиреневом платье. Море цветов вокруг, удушающий запах лилий. Были белые и розовые, не выношу их с тех пор. Я постоянно плакала, так что не могла никак остановиться. Мне вызывали «Скорую», и доктор делала укол. Они не помогают, кстати, спать, только хочется, а боль совсем не проходит. Примерно через два месяца после похорон я поругалась с отцом и ушла из дома. Всё это ясно в памяти, будто было вчера. А как и от чего умирала мама, я вспомнить не могу, как ни стараюсь.

– Её смерть была внезапной? Слышала, так иногда бывает, когда мозг отказывается осознавать утрату и блокирует воспоминания. Особенно, если всё произошло неожиданно.

– Э-э, – замялась девушка, – кажется, нет. По-моему, мама всё же болела какое-то время. Я помню её бледной и уставшей. В саду под деревьями, в шезлонге, с пледом на коленях. И в доме на диване. Она сидела, обложенная подушками, и я ей читала что-то вслух.

– Я как-то читала бабушке роман о вампирах, написанный в таком стиле, близком к готическому, – ввернула я.

– Она болела?

– Нет. Сейчас не могу объяснить, почему меня посетила такая идея. И особенно, почему выбор пал именно на это произведение. Но нам обеим понравилось. Мне тогда было около восьми лет. Я увлекалась разной ерундой о привидениях и монстрах. Потом увлечение прошло, но сюжет я помню хорошо и могу достаточно точно процитировать любой отрывок.

– А я помню только, что книга была толстой в красном с чёрными разводами переплёте. И мама говорила, что ей этот томик не удержать – слишком тяжёлый.

– Ангелина, скажи, а как ты жила на улице? Чем промышляла? – решила я проверить одну догадку.

– Ну…

– Бутылки, это здорово, но думаю, этого едва ли на еду могло хватать. И потом, сегодня есть десяток, завтра и того не наберётся. А есть нужно, хотя бы раз в день. Что-то надеть нужно…

– Сходить в баню, а это платная услуга, – грустно усмехнулась девушка, – я сначала на улице жила. В прямом смысле слова. Ночевала в парке под кустом на клеёнке. Было лето и довольно тепло. Но я быстро поняла, что это не выход. Потом пыталась найти подвал, который не запирают. И мне даже удалось, но там было сыро, пахло противно: пылью, плесенью, мокрой стекловатой, кошками. И я выбрала чердаки. Меняла их периодически, сооружала нечто вроде постели, если был замок, научилась не просто взламывать, а закрывать – открывать. У меня даже отмычка была, сама придумала и сделала.