Турнир Кровавой Башни - Николай Львов

ничего. Они собачье дерьмо с одного конца кожей обтянут, и назовут это мечом. Хах, четыре сотни! На вот тебе!

Он неожиданно бросил в меня что-то, и я рефлекторно это поймал. Ну как, рефлекторно… Спасибо ИИ. В руках у меня оказался вытянутый нож, с таким же извилистым лезвием, но… совершенно другой. Я зачарованно уставился на лезвие, искусно выточенное из кости. Я попробовал немного согнуть его, в чем не преуспел. В отличие от прошлого клинка, кстати. Точно, оценка:

«Крис из зуба донной акулы. Редкость: редкое. Качество: отличное.»

— Ходят слухи, что Мародеры собирают оружие у дохлых гоблинов, разбавляют их болотный металл их же кольцами из носов, еще с ошметками шкуры, после чего нарочно некачественно его льют, отдавая ковать трэллам-имбецилам, а потом накручивают куда попало кожи с собачьей задницы и продают таким доверчивым идиотам, как ты, – я же начал проверять остроту ножа большим пальцем, – А вы и рады, дебилы! Берете в руки в первый раз что-то, что отличается от привычной палки, и радуетесь, как дети, которые пока не знают, что такое «клизма» и к какому такому врачу их ведет мать, – я ойкнул, глядя на палец. Он мог работать фонариком, настолько сильное кровотечение началось из пальца, – Ну я же говорю, ты не жилец, паря. Кромм, славься его дубина, сильно обосрался, когда взял тебя, малохольного, на службу.

— А че еще покажешь, старый? – я с вызовом уставился на Регга, одновременно окуная палец во флакон, вытащенный из кармана, – Не может же быть, чтобы у тебя на всю твою богадельню был только один такой нож. Хотя о чем я…

— Слушай сюда, троллья отрыжка, – у этого сухаря от моего ответного подкола, не такого и крутого, упала планка, – Ты подбери с пола свои слова и вставь их обратно в свое жерло. Только смотри, не перепутай верх и низ, а то мало ли что. А ножиков нет у меня больше, такую мелочь мне лень ковать. Зато есть вот такая штучка. Как раз под руку твою вторую. Ты специально ее закривлял, кстати, или она такая с рождения?

На наковальню приземлилось еще одно оружие, и это был не нож. Это был очень короткий меч, длиной со стандартный гладиус, с лезвием длиной в мой локоть. Толстое лезвие имело очень сомнительную заточку, зато глубокий дол демонстрировал большую прочность. На самом конце клинок словно бы расплющивался, превращаясь в смертельно острое жало.

— Твои сородичи зовут его панцербрехером. Хрен выговоришь. Этот называется…

— Да я вижу, – отозвался я.

«Щитолом. Редкость: обычное. Качество: отличное.»

— Ну что, паря, попробуешь? Или ты не учился с мечами отрабатывать? Ну да, у вас, рабов, метла да плетью по хребтине…

— И сколько за все? – просто ответил я.

— Три тысячи, – ответил Регг, скалясь в гнуснейшей усмешке.

— Две, – возразил я, – Ты мне еще за безвременно почившее оружие должен.

— Хах, оружие. Да из этих ножей оружие как из меня конный пикинер! Давай так, две восемьсот, и я не спускаю на тебя собак напоследок.

— Две пятьсот, и ты мне еще метальных ножей дашь штук шесть, мне на потренироваться. На твоих окнах, кстати.

— Две шестьсот, и будут тебе твои ножи. Но о собаках я тогда задумаюсь.

— Пойдет, – я открыл свиток, отсчитал на специальной табличке, сколько надо, и уже через мгновение получил увесисто звякнувший кошель. Его тут же получил расплывшийся в довольной улыбке кузнец. Спрятав кошель, кузнец ушел в глубину кузни, и там сразу же начал греметь железом. Спустя пару минут он вернулся, неся тканевый футляр с ремнями, специально чтобы на грудь закрепить. В кармашках на футляре ждали своего часа пять ножичков длиной с ладонь, из темного железа, с грубой металлической рукояткой.

— Вот, держи. Внук мой трехмесячный сковал, тебе как раз будет. Может, после недельных тренировок силенок хватит один поднять.

— Спасибо, старый. Но в бороду я бы тебе дал конечно разок. Или два.

— Ну так приходи еще как-нибудь, и смахнемся с тобой. Я, да будет тебе известно, щегол, не раз выходил на арену в свою бурную молодость…

— Действительно, спасибо тебе, Регг, – просипел совершенно багровый Тайлер, – Мы немного торопимся, дела-дела. Ну мы зайдем еще как-нибудь, да?

— Да забегайте, что уж там. Может, хоть когда найдется кто-то, кто ценит нормальные клинки. А ты, паря, задумайся. Не всю жизнь с ножами бегать, надо бы и за нормальный меч взяться.

— Да-да, старый. Подумаю. И заскочу как-нибудь, может сразу с сеновала, сразу после внучки твоей.

Дед расхохотался:

— Извини за троллью отрыжку. Я ведь ее чуть не оскорбил. Зловонный ветер ты, от трэлла с несварением.

— Давай уже, – задыхаясь, прошипел Тайлер.

И мы ушли.

Уже отойдя шагов на сорок от кузни, мой товарищ позволил себе смачно, заливисто, захлебываясь и чуть не теряя сознания расхохотаться.

— И кто это, мать его, был? – мрачно спросил я у натурально умирающего Тайлера.

Впрочем, он смог ответить лишь через еще минуты три.

— А это был, ух-х-ха-ха-ха… Ух-х-х… Лучший кузнец к югу от Анмарко. Лучший, понимаешь?

— Продает вроде хорошие вещи, только дорого и… Да утырок какой-то.

— Ну, так уж не надо. Наверное. У него остается один из пятидесяти клиентов, все остальные не выдерживают его нрава. И еще сотня отсеивается в процессе первоначальной отбраковки. Ты сразу пошел в ответку, что ему явно понравилось. Это же игра, друг, ты пойми. В Инмеле все ходят к Ребекке, солнечной, улыбчивой и с пятым размером сисек мастерице. Та сверкнет зубами и чем надо, так все деньги и выкладывают, за товар в лучшем случае среднего пошиба. А ты цены и нрав Регга вытерпи, и будет тебе счастье. С таким оружием, что у тебя, можно до третьего шрама спокойно ходить и горя не знать. Еще и на самом третьем поищи что получше, хрен получится. Ну ладно, пошли тебе за броней. Вот, держи две тысячи, кстати. Я ж обещал.

— А бронник еще хуже? – уточнил я, пряча кошель с серебром к себе в свиток.

— Не, бронник спокойный.