Манюня, юбилей Ба и прочие треволнения - Наринэ Абгарян

Под этой приснопамятной скамейкой мы остервенело копали клад. К сожалению, ничего не выкопали, зато сделали великое открытие – копать яму можно очень долго, аж до посинения, зато забросать ее землей ничего не стоит, раз-два – и готово. На этой скамейке часто играют в шахматы или в нарды наши папы, а потом с победителем сражается Ба. И тут надо затыкать уши, потому что ор стоит просто нечеловеческий – Ба редко кто может обыграть, и наши махровые до мозга костей мужчины с пеной у рта отстаивают каждый свой ход. Что, впрочем, не мешает им раз за разом проигрывать Ба.

А еще на этой скамейке, вернувшись с дачи, мы обнаружили в тридцатиградусный жаркий день дядю Мишу в облике воина отступающей наполеоновской армии – в красной Маниной шапке, в крест-накрест повязанном на груди пуховом платке и брюках, заправленных в вязаные носки. Так Ба лечила от ангины свою кровиночку.

В общем, скамейка под тутовым деревом – не просто наше любимое место для посиделок. Это символическое и даже судьбоносное место, где не раз решалась участь членов семей Абгарян и Шац. Поэтому для серьезного разговора Манька повела нас именно сюда. И сейчас рассказывает про свою встречу с тетей Софой. Оказывается, дядя Миша, коварным образом не поставив в известность Ба, пока та, ни о чем не подозревая, возилась на кухне, забрал Маньку из школы и по дороге домой заехал к своей зазнобе Софе.

– Вообще-то в гости заходить он не собирался, просто хотел о чем-то переговорить с ней. Но тетя Софа настояла на том, чтобы мы заглянули на минуточку в дом. Я папе сразу сказала, что Ба это может не понравиться, – рассказывала Манька, – но папа ответил, что мы зайдем буквально на секундочку, чтобы не обижать тетю Софу, а потом сразу уедем домой. И что если я не стану его выдавать, то ничего о нашем визите Ба не узнает.

– А эта тетя Софа красивая? – прогудела я. Отчего-то мне было неприятно и ревниво, что дядя Миша завел шашни с очередной женщиной. Никак заразилась неприязнью к его дамам сердца от Ба.

– Красивая, ага. У нее черные длинные волосы, вот такие, аж до попы. – Манька вскочила со скамейки, повернулась ко мне спиной и повела ладонью по своей пояснице. – А еще у нее большие глаза с длинными ресницами. Вот такенными. – Манька приставила к своим верхним векам большие пальцы и далеко отставила указательные – получилось, что у тети Софы ресницы чуть ли не в десять сантиметров длиной!

– А-а-а-а, – восхищенно выдохнула я. Ревность как рукой сняло – такой красавице дядю Мишу не жалко было отдавать.

– А драться она умеет? – подала сверху голос Каринка.

– Ну зачем ей драться, она же взрослая тетечка! – удивилась Манька.

– Ладно, – махнула рукой Каринка, – рассказывай дальше.

– Ну вот, – продолжила Манька, – и называла она меня барышней. Барышня, здравствуйте, барышня, проходите! Усадила за стол, угощала какао и ореховым рулетом. Вкусно-о-о-о! И папа очень нахваливал выпечку, все выспрашивал, что за приправа в начинке. Тетя Софа ее назвала, но я забыла. Звучит как аккордеон. Но не аккордеон, а другое слово. Вроде гардеон. Или гардемон.

– Артемон? – встрепенулась я.

– Неа. Подожди, Нарка, сейчас вспомню!

И Манька вскочила со скамейки и принялась с задумчивым видом ходить вокруг тутового дерева. Мы с Каринкой терпеливо ждали – мешать нашей подруге, когда она пытается что-то вспомнить, бесполезная затея. Если уж Манька решила что-то вспомнить, то делать это она будет до победного конца.

– Манюня, – высунулась в окно соседка тетя Валя, – а где твоя бабушка?

– У Тетьнади, – притормозила Манька, – пошла жаловаться на меня и на папу.

– А что вы такое выкинули?

– Ничего. Сходили в гости к кому не надо.

– Это к Софе, что ли?

– Ага! – Манька шмыгнула носом. – А вы откуда знаете?

– Она мне с утра рассказала. Ну, все ясно с вами.

– Тетя Валя, подождите, не закрывайте окно. Вы не знаете, как правильно называется приправа гардемон?

– Чего? – Тетя Валя подалась вперед и приложила ладонь к уху. – Повтори, а то я плохо расслышала.

– Гардемон! – заголосили мы.

– Нет такой приправы, это я вам точно говорю. А зачем она вам?

– Да так, вспомнить хочется.

– Может, кардамон?

– Вот! – взвизгнула Манька. – Я же говорила, что вспомню! Кардамон! Спасибо, тетя Валя!

– Да не за что! – засмеялась тетя Валя. – Ну ладно, когда Роза вернется, скажите ей, чтобы ко мне заглянула.

– Хорошо!

– И ведите себя прилично, слышите?

– Слышим!

Тетя Валя закрыла окно и профилактически погрозила нам пальцем. Мы принялись выводить успокаивающие пассы руками, мол, не волнуйтесь, всё в порядке, всё под контролем.

– А дальше чего? – подала сверху голос Каринка.

– А дальше мы приехали домой. И я забыла, что обещала не выдавать папу, и сболтнула про тетю Софу. И всё.

– Подожди, – крикнула Каринка и в долю секунды ссыпалась вниз, – а теперь дальше рассказывай.

– Ты зачем вниз спустилась? – удивилась я.

– Чтобы ничего не пропустить. Рассказывай, Мань.

– А чего рассказывать? Ба устроила такой скандал папе, что вообще.

– Кричала?

– Кричала и ногами топала. Зачем, мол, шлимазл, ты ребенка с собой взял!

– А он чего?

– А он говорил, что не специально взял, просто на минуту заглянул в гости.

– А она чего?

– Ну, Ба все равно долго ругаться не умеет. Поорала сначала, а потом повела нас ужинать. И тут я снова не сдержалась и сказала про ореховый рулет!

– Мань, ну ты даешь! – похолодела я.

– Да вообще! Никогда предателем не была, а тут два раза папу предала! Правда, Ба второй раз скандалить не стала, только губы поджала. Вот так. – Манька затянула рот в нитку и насупила брови.

Мы с Каринкой переглянулись. За три года тесного общения мы успели достаточно хорошо изучить все гримасы Ба и теперь могли поклясться чем угодно – такое лицо она делает неспроста. Такое лицо у Ба случается буквально на подступах, буквально в миллиметре от «господибожетымоя». То есть еще чуть-чуть – и дяде Мише пришла бы каюк-кампания, как любит повторять Манька.

Дядю Мишу мы очень любили. Души, можно сказать, в нем не чаяли. Опекали, как умели. Сильно переживали, когда он скандалил с Ба. Конечно, мы были уже достаточно большими, чтобы понимать, что ругать его есть за что, – он безалаберный и даже иногда безответственный, а еще совсем косорукий. Попросишь его прибить полку в гостиной – и потом приходится восстанавливать всю стену от разрушений. Но зато дядя Миша невероятно добрый и отзывчивый, может возиться с нами часами, играть в разные игры. Но и тут не обходится без эксцессов – однажды он затеял с нами прятки, спрятался на чердаке дома и нечаянно заснул. И мы замучились ползать по разным углам и закоулкам, разыскивая его.