Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 16. Анатолий Трушкин - Анатолий Алексеевич Трушкин

Довели до позора!

Говорю:

— Почему — бедновато? Нормально для одного.

— Ка-ак?! А эти люди кто?

Я говорю:

— Это вот, — про тешу, — служанка. Это — шофер мой, — про тестя.

Жена обиделась за родителей, надулась. Немного только радуется за Родину.

— А это, — говорю про нее, — массажистка со своими детьми. Заглянула на минутку.

Король не ожидал, аж вскочил. И телохранители опять шнырь-шнырь по всем углам, по всем комнатам.

— О-о! А если, — спрашивает, — вы один, не боитесь ли оставлять квартиру? Нет ли у вас воровства?

Наши все засмеялись, головами мотают, дескать, бог с вами, какое воровство.

Я говорю:

— Мы в России и двери-то никогда не закрываем. И днем и ночью нараспашку, заходи любой. У нас воровство не принято.

— О-о! — У короля глаза вылезли. — О-о! А у нас, — говорит, — в Африке воруют по-черному.

Мои все удивляются, тоже глаза выкатывают. Я выкатил, сколько мог, говорю:

— Как же можно так воровать?.. Что за традиции?!. У нас на улицу выйди, положи сто рублей и иди куда надо. Обратно пойдешь — они на месте лежат.

— О-о! — расстроился очень. — У нас, — говорит, — так воруют! Могут на ходу с человека брюки снять.

Я говорю:

— Извините, это — дикость какая-то. У нас, если и спадут с кого портки — никогда никто не возьмет. После праздника, бывает, — гулять-то у нас умеют — выйдешь на улицу — кругом одни портки.

— О-о! О-о! — Аж белый стал. — Но, — с надеждой так спрашивает, — но у государства-то воруют вовсю?

Я говорю:

— Чем взять у государства — лучше сразу повеситься. Уважать же не будут, руки не подадут… вообще убить могут.

— О-о-о! — Вскочил снова, забегал. Телохранители сразу шнырь-шнырь по всем углам.

— О-о! — огорчился до последнего, засобирался. — Спасибо вам, — говорит. — Амеде ту саля.

Я говорю:

— Вам тоже амеде ту саля, что зашли, и за шкатулку амеде ту саля. И не огорчайтесь так насчет воровства. Что сравнивать-то, у нас страна высокой культуры… Со временем и у вас все наладится, будет с воровством не хуже, чем у нас.

И они уехали.

Пока мы впечатлениями делились, полчаса прошло. Потом в соседние комнаты заглянули — половины вещей нет.

А в шкатулке на дне надпись оказалась по-русски: «Я — Мутак Второй… а ты — Первый».

Конфуз

Надо что-то делать с очередями. Уже жить неохота. Сегодня отгул у меня, с утра пошел в магазин — очередь до поликлиники. В поликлинику — до магазина.

Я подошел, занял. Думал, в бакалею, оказалось — к сексопатологу.

Ну, стою. Движемся медленно. И что-то меня не насторожило, что никто не возмущается, ни один человек. Подождал, подождал, говорю:

— Очередь какую собрали! На километр. Перед иностранцами стыдно.

Смотрю, женщина одна поворачивается, с мужем стояла, говорит:

— Пить меньше надо, не будет стыдно.

Муж одергивает, чтобы она помолчала, стыдится за нее, прямо пятнами пошел. Она свое:

— Пропили все на свете, теперь стыдно им.

«Ну, — думаю, — знаем эту песню. Лучше с ней не связываться».

Минуты три помолчал и тихо так говорю мужчине, который передо мной стоит. Интеллигентный такой мужчина, лицо в очках. Говорю:

— Личной заинтересованности нет ни у кого, вот и имеем то, что имеем.

Он вроде хотел мне что-то ответить, а женщина эта… Как она услышала?! Перебила его, говорит:

— Заинтересованность у вас, может, и есть, да вот имеете то, что имеете.

Муж ее уже серый стал, но молчит стоит. Все молчат.

Прямо какой-то фестиваль глухонемых.

«Но, — думаю, — я молчать не буду». И этой женщине уже прямо говорю:

— Вот давайте с вами спокойно рассуждать. Почему на Западе таких вот очередей нет?.. Потому, что у них конкуренция. Каждый старается из последних сил, иначе завтра его на улицу выгонят. А у нас не выгонят. Значит, можно и лишь бы как. Как-нибудь по-дедовски.

Она вроде согласилась сперва, потом рукой махнула.

Я спрашиваю:

— Чего?

Она говорит:

— И по-дедовски-то…

Я говорю:

— Правильно. А почему так получается?.. У них, в кого ни плюнь, профессионал! А у нас одни любители. Людей всему учить надо. А у нас какая учеба?.. Жена вон жаловалась. На той неделе распределили к ним после института парня. Цех у них вредный, одни женщины. Все смотрят на него, чуть не молятся. А какой он специалист?.. Какой он профессионал?.. Он даже не знает, как подступиться к делу! Не знает, где что, на что для начала нажать надо. Теорию-то вызубрил, а практические занятия у них только один семестр были, и все. И то он их прогулял.

Жена говорит:

— Мы все недовольны остались.

Женщина спрашивает:

— Это жена вам сама все рассказала?!

— Сама. Так, — говорю, — хоть и у нас. Колонна — сорок шоферов. Ставят нового замколонны, сразу после института. Тот же самый результат — одна теория. Все шоферы недовольны.

Смотрю, и женщина чего-то пятнами пошла. А «очки», передо мной стояли, вылетел из очереди, даже не предупредил, что вернется.

И я уже насторожился, что чего-то не так. Может, и обошлось бы все, но тут вижу — Шишкин идет из нашей колонны, такая зараза ядовитая. Глаза вылупил:

— Tы чего здесь?!

Я говорю:

— В отгуле.

Он:

— А здесь-то чего?

Я говорю:

— За хреном.

Он:

— А без хрена что же?

Я говорю:

— Я привык с хреном… И вообще, чего ты привязался? Твое какое дело? Иди куда шел.

Он аж светится весь, говорит:

— Ничего, Серега, продержись немного. Я на той неделе к старикам еду в деревню. Ха-арошего тебе хрена привезу.

Заржал и пошел. Через полчаса-то, когда от бакалеи стали отдаляться, я понял, что к чему, да поздно уже.

Не знаю, как завтра на работу выйду.

Надо что-то делать с очередями. И это, конечно, мужики, пить поменьше.

Понедельник

— «Случилось». Тут не случилось, Миш. Тут на самом деле все было… Конечно, я сам маленько виноват… трошки.

Не надо было мне в понедельник… Петьку своего повез к поезду в тот понедельник. Не надо было.

В воскресенье-то мы, конечно, выпили немного… Немного, да… Нет, прилично!.. Да нет, немного. В понедельник я встал все же… Сам! Встал, да… Не надо было мне вставать.

Вот… Встал, повез Петьку в город к поезду. Корнета запряг, повез.

Выехали с запасом, чтобы не опоздать. А с утра-то подморозило!.. Видишь, как получилось?! Подморозило, да. Мы и долетели часа за два… Да меньше! Меньше… За час.

На платформу вышли — твою мать! — поезд уж трогается. Да, трогается поезд. Вещей много, давай кидать в вагон. Скорее, скорее! Кидаем…