Лицензия на happy end - Галина Владимировна Романова

Надежды никакой!

Витек дернул за дверную ручку и со странным подхрюкиванием переступил порог дома.

– Птичка-то, кажется, улетела из клетки! – воскликнул он громким шепотом. – Что скажешь, Сонечка? Соврала ты нам, что ли, получается?!

Она отчаянно замотала головой и попыталась сорвать с разбитых губ липкую ленту. Боль была непереносимой, и она застонала.

– Эх ты, – ухмыльнулся не по-доброму Витек, подходя к ней поближе. – Разве же так надо? Надо вот так!

И он очень резким движением отлепил скотч от ее рта. Она едва не лишилась сознания прямо там же, на пороге. Поддержал один из конвоиров, не упустив возможности ущипнуть ее побольнее.

– Ну, говори теперь, где твоя беглая подружка? – Витек с силой толкнул ее внутрь дома. – Говори, паскуда! Сбрехала нам?!

– Нет, – заплакала она, прикрывая кровоточащий рот руками. – Нет, она должна быть здесь. Осмотрите дом.

– Осмотрим, не сомневайся. Только нет ее тут, чую одним местом. – Витек матерно выругался. – С чего тогда дверь открыта с воротами, а? Молчишь, не знаешь? Вот и я не знаю, но догадываюсь…

Осмотр дома занял не более пяти минут. Опричники Хромина отыскали вещи Старковой, посовещались недолго в Сониной столовой. А потом Витек принялся звонить хозяину.

– Че делать, босс? Была она тут. Все вплоть до трусов и зубной щетки на месте, а девки нет. Удрала! Удрала, даже дверь не закрыла!.. Понял! А с этой что делать? – Он кивком указал на скорчившуюся в углу Соню, будто Хромин мог его видеть теперь, молчал долго, слушая рекомендации. Потом снова кивнул, буркнув: – Понял, не дурак!

Разговор закончился минут как пять, а ее не уводили, с чего-то начав очень пристально рассматривать ее столовую. Затравленно поглядывая на них из-под спутавшейся челки, Соня тряслась всем телом, не зная, что и думать.

Отпустят ее или нет?! Может, сжалятся, может, пощадят и оставят ее в родных стенах, а?! Чего бы им стоило, она же не соврала…

Витек долго искал то, на чем могли остаться отпечатки сбежавшей Старковой. Это могло быть что угодно, лишь бы этим можно было убить хозяйку.

Хромин – его хозяин – был великим мужиком. Он сразу сообразил, как, по возможности без лишних осложнений, убрать эту помятую сучку и не попасть под подозрение. Сообразил! И порекомендовал своему подчиненному отыскать в доме предмет с отпечатками Старковой.

А ведь умно, ничего не скажешь! Взять хотя бы, к примеру, вот этот нож рядом с недоеденным яблоком. Сбежавшая наверняка резала яблоко этим самым ножом. И уж наверняка не позаботилась о том, чтобы стереть с него отпечатки. И если он – Витек – аккуратно обернет этот нож чем-нибудь и вставит лезвие меж ребер очумевшей Соньки, то…

То под подозрение попадет Старкова, а не кто-нибудь. В доме полно ее вещей – раз. Нож в сердце подруги с ее отпечатками – два. И бегство опять же вполне обоснованно – испугалась возмездия.

Ментам же ничего не стоит вспомнить о давней вражде двух подруг. Найдутся доброхоты, просветят, как Сонька обольщала мужа Старковой. Вот вам и мотив! И за давностью лет этой вражды убийство вполне сойдет за преднамеренное.

Ай да Тарас! Ай да умник!

Чистое полотенце Витек нашел в шкафу в выдвижном ящике. Очень осторожно, чтобы не затереть возможных отпечатков, обернул им рукоятку ножа, приладил ее по руке и пошел в угол, где сидела съежившаяся Софья…

Вдова Сергея Короткова, говоря языком профессионалов, на контакт идти совершенно не желала. Мало того, что держала их в прихожей, перегородив дверной проем в гостиную мощной своей фигурой, так еще буквально выпроваживала их, то и дело приговаривая:

– Ничего не знаю. Все вопросы свои задавайте милиции, все!

Никакие ужимки Терехова, ни его стрельба глазами, ни очаровательные улыбки, которые он принялся расточать безо всякой меры, не прокатили, как в случае с Маргаритой. Вдова была непреклонна и, судя по всему, безутешна, голову ее опоясала черная косынка, а глаза были заплаканы.

Дедков вытолкал Терехова на лестничную клетку, а сам, оставшись в квартире, как можно проникновеннее сказал:

– Вы простите нас, пожалуйста, что врываемся без предупреждения, без звонка и все такое, но дело такое…

– Какое? – перебила она его, всхлипнув. – Какое мне теперь дело до всех ваших дел? У меня двое детей остались сиротами, вот! Мне пенсию на них смешную выделили! Как я теперь стану с ними вместе выживать, не подскажете?!

И она расплакалась, комкая на могучей груди домашнее байковое платье.

– Я вас прекрасно понимаю, – промямлил Дедков после паузы, чувствуя себя распоследним гадом. – У вас горе, а мы тут… Но хотите откровенно?

– Ну! – снова перебила она его и сделала угрожающий шаг вперед, намереваясь вытолкать его за дверь. – Моя девушка… Она пропала! Пропала, самым странным образом соприкоснувшись с историей гибели трех милиционеров.

– Да? Это кто же такая? – вдруг проявила она заинтересованность.

– Она совершенно случайно приехала в этот город на отдых, – начал Дедков излагать свою историю.

– Нашла где отдыхать! – фыркнула хозяйка.

– Вот-вот, не могу возразить, – согласно кивнул Кирилл и на всякий случай привалился к двери, чтобы Терехов, не дай бог, не ввалился в ненужную минуту и чтобы вдова не смогла его вытолкать взашей за здорово живешь. – Но если ей что взбредет в голову, то спорить сложно. Остановилась покурить под указателем, и в голову ей вдруг шарахнуло, что необходимо заехать, ознакомиться с достопримечательностями.

– Да-а-а, достопримечательностей тут как конь напахал, – злобно фыркнула хозяйка. – Одни козы чего стоят, что в центральной клумбе возле городской администрации пасутся… Ладно, входите, что ли, а дружок ваш пускай на улице подождет. То же еще, кривляка!

Дедков выглянул на лестничную клетку. Быстро нашептал Терехову, чтобы тот ждал его в машине. И через пару минут уже сидел на тесной кухне, ожидая обещанного кофе.

Кофе ему отчаянно не хотелось. И поломанное печенье, облепленное сахарными крошками, что вывалила в сухарницу хозяйка из замызганного целлофанового пакета, не прибавляло ему аппетита. Хотелось поскорее переговорить и удрать из этого дома, где из каждого угла на него сквозило жуткой нуждой.

Старая эмалированная раковина с множественными сколами, самодельные фанерные шкафы, обклеенные пленкой под дерево, обеденный стол под старомодной клеенкой, закоптившиеся от времени кастрюли на газовой плите. Табуретки, принявшиеся повизгивать под весом Дедкова и хозяйки.

– Угощайтесь, – буркнула она неприветливо, пододвигая к нему поближе кружку с отбившейся ручкой, где плескалась темная растворимая бурда. – И давайте уже ближе к делу. Некогда мне. Сейчас ребята из летнего лагеря придут, мне им еще картошки нажарить надо.