Серебряный доспех - Ярослав Хабаров

Приблизившись к Пенне вплотную, Ринан Сих прошептал ей на ухо:

– Я прикажу отпустить тебя, если ты ответишь мне, где находится ваш предводитель - Мор-Таурон.

Пенна закрыла глаза. Даже если бы она знала об этом, она никогда бы не выдала инквизиции Несущего Слово. Бесполезные посулы, бесполезные надежды.

У Ринана задрожали углы рта. Он начал терять терпение. Оставалось совсем немного времени, инквизитор ощущал это присущим ему обостренным чутьем.

В глазницах черепа, венчающего чумной тотем, уже начинал клубиться туман, пока что еле заметный…

Ринан побледнел. Несмотря на всю свою смелость, так долго в обреченных городах он прежде не задерживался.

* * *

Жрецы, обходившие обелиск кругом, не поднимали головы и смотрели только себе под ноги. Каждый новый шаг должен быть в точности таким же, как предыдущий. Они ступали след в след, тщательно следя за тем, чтобы их движения оставались размеренными и одинаковыми у всех.

Монотонное пение сопровождало процессию. Оно не прекращалось ни на миг, и иногда жрецам начинало казаться, что голоса звучат помимо их воли; более того - что голоса и направляют их волю…

И вдруг в одно мгновение издавна заведенный порядок разрушился самым грубым образом.

Послышался странный топот. Он нарастал, становился все сильнее. Затем донеслись и голоса, совершенно не сообразные месту, - пронзительный визг, отрывистые выкрики, хриплые грубые возгласы.

Один из жрецов споткнулся, за ним утратил равновесие другой, третий… Живые кольца, обвивавшие обелиск, сломались, люди в мантиях останавливались, натыкаясь друг на друга, совершенно растерянные, вырванные из привычного неспешного ритма, который устоялся за века их служения и не разрушался никогда. У многих кружилась голова.

Раздался громкий крик:

– Кто это?

И еще:

– Братья! Спасайтесь!

А после:

– Спасайте обелиск!

К святилищу выбежало целое стадо каких-то странных, жутких с виду существ. Они скакали, высоко подпрыгивая и при каждом соприкосновении с землей касаясь ее одновременно и ступнями, и сжатыми кулаками. Горбы на их спинах шевелились, у многих между лопаток болтались переломанные кожистые крылья. Пасти монстров скалились длинными тонкими зубами.

В этой несущейся толпе жрецы не сразу разглядели двух троллоков.

– Ты уверен в том, что делаешь? - задыхаясь на бегу, спросил Гирсу. Его легкие работали как кузнечные мехи, но даже воин уже чувствовал утомление. Стремительная погоня вымотала его; так что же говорить о менее крепком Хазреде!

Однако тот, как казалось, держался даже лучше приятеля. Очевидно, его целиком и полностью захватила эта затея.

– Я уверен! - рявкнул Хазред. - У жрецов сейчас будет важное занятие! На нас они и внимания не обратят.

Мосластые создания набросились на служителей в мантиях. Те пытались обороняться, но силы оказались слишком неравными. Чудовища хватали их, валили на землю и мощным, уверенным ударом длинных когтей разрывали несчастным горло. Одному жрецу оторвали голову, и фонтан крови залил все вокруг. С громким урчанием тварь набросилась на обезглавленное тело и, вымазавшись в крови, принялась пожирать останки. Другие поглядывали на нее с завистью.

К нападавшим уже бежали воины, призванные охранять обелиск от вторжений. Обычно лишь немногие осмеливались посягать на святыню, опасаясь гнева богов. И справедливо опасаясь! Но то касалось лишь разумных существ. Что до обычных хищников и злобных порождений тумана - с ними приходилось разговаривать на языке железа и стали.

В большинстве своем охрана обелиска состояла из ижоров, довольно хрупких на вид и явно более слабых, чем большинство их противников. Они пользовались отравленными стрелами, и, надо сказать, впечатление слабости, которое они производили, было весьма ошибочным. Под ядовитыми стрелами храмовой стражи пало немало врагов. А те, на кого яд не действовал, погибали от деревянных дротиков или от огня.

Ловкие, умелые, хитрые, ижоры хорошо знали свое дело.

Однако сейчас им пришлось нелегко. Мосластые твари оказались стойкими к страшным ядам. Хазред сам видел, как один из них, с тремя стрелами в груди, продолжал преспокойно атаковать жрецов. Сперва Хазред (как и храмовые защитники) полагал, что обычно оружие против мосластых существ бесполезно, но затем он с облегчением убедился в своей ошибке. Яд действовал на них очень медленно, но все-таки действовал. Постепенно движения раненых отравленными стрелами становились более медленными, реакции - заторможенными.

Вот один, с двумя стрелами в руке, неожиданно покачнулся и упал на четвереньки. Кожистые лоскутья на его спине затряслись, как будто его колотила жестокая лихорадка. Затем умирающий монстр поднял голову и зарычал, обнажив очень длинные, испачканные кровью клыки. Затем он ткнулся лбом в землю и больше не двигался.

Но все же монстры умирали слишком медленно. Пока ижоры истребляли их, держась на безопасном расстоянии, чудовища уничтожили слишком много жрецов. В отличие от нападавших, обороняющиеся погибали сразу. У многих не хватало времени даже на то, чтобы нанести убийцам сколько-нибудь значительную рану, хотя сказать, что жрецы погибали, как безобидные птенчики, было нельзя: у них имелись длинные ритуальные кинжалы из обсидиана, предназначенные для заклания жертв, и жрецы умело пользовались этим оружием.

– Мы не успеем, - пробормотал Хазред, наблюдая за бойней.

Они с Гирсу прятались среди камней и молились Болотному Духу о том, чтобы сражающиеся не обратили на них внимания. Что-что, а скрываться в болотных зарослях троллоки умели мастерски! К счастью, мосластые создания и жрецы из храма были чересчур увлечены друг другом, чтобы отвлечься от битвы и заняться куда более скучным делом - поиском двух зеленых троллоков среди зеленой травы.

– Чего мы не успеем? - осведомился Гирсу. - По мне, так нужно уносить ноги, пока не поздно. Вот если мы начнем прямо сейчас, то очень даже успеем.

Хазред повернул голову и посмотрел на друга весело и чуть иронически.

– Ты предлагаешь мне бегство? Ты, великий воин?

– Пока что я еще не стал великим воином, поэтому могу с чистой совестью уносить ноги из опасного места, - парировал Гирсу. - А кроме того, внутренний голос подсказывает мне, что если я не смоюсь прямо сейчас, то великим воином мне вообще никогда не быть.

– Разумно… но неразумно, - парадоксом ответил на это Хазред. - Разумно, потому что сбежать - это самый простой и надежный способ остаться в живых. А неразумно, потому что остаться - это возможность выполнить мою миссию и достичь куда большего величия.

– Мертвецы не достигают величия, - сказал Гирсу безнадежным тоном. Он уже понял, что Хазред никуда отсюда не двинется. Будет сидеть в сырых кустах и ждать, пока жрецы и эти, с горбами, не перегрызут друг друга.